Неточные совпадения
Он ночевал на воскресенье
дома, а затем
в воскресенье же вечером уходил на свой пост, потому что утро понедельника для него было самым боевым временем: нужно было все работы
пускать в ход на целую неделю, а рабочие не все выходили, справляя «узенькое воскресенье», как на промыслах называли понедельник.
— Ну, это не фасон, Петр Васильич, — ворчал Кишкин. — Ты что раньше-то говорил: «У меня
в избе живите, как
дома, у меня вольготно», а сам
пустил Ястребова.
— Мамынька, это ты
пустила постояльца! — накидывался Петр Васильич на мать. — А кто хозяин
в дому?.. Я ему покажу… Он у меня споет голландским петухом. Я ему нос утру…
— Ишь чего захотел, старый пес… Да за такие слова я тебя и
в дом к себе
пущать не буду. Охальничать-то не пристало тебе…
Они постучались, и вышла к ним на крыльцо старушка и спросила, чего им надо. Они сказали, что заблудились в лесу. Тогда старушка
пустила их в дом и сказала: «Жалко мне вас за то, что вы к нам зашли. Мужик мой людоед. И если он вас увидит, он съест вас. Мне вас жалко. Спрячьтесь сюда под кровать, а завтра я вас выпущу».
Неточные совпадения
Не лает, не кусается, // А не
пускает в дом!
— Ну, Христос с вами! отведите им по клочку земли под огороды!
пускай сажают капусту и пасут гусей! — коротко сказала Клемантинка и с этим словом двинулась к
дому,
в котором укрепилась Ираидка.
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте коляски подъехали к новому красивому
дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов
пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире
в двух шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
— Да, может быть, воевода и сдал бы, но вчера утром полковник, который
в Буджаках,
пустил в город ястреба с запиской, чтобы не отдавали города; что он идет на выручку с полком, да ожидает только другого полковника, чтоб идти обоим вместе. И теперь всякую минуту ждут их… Но вот мы пришли к
дому.
— Меньше часа они воевали и так же — с треском, воем — исчезли, оставив вокзал изуродованным, как еврейский
дом после погрома. Один бородач — красавец! — воткнул на штык фуражку начальника станции и встал на задней площадке вагона эдаким монументом! Великолепная фигура! Свирепо настроена солдатня.
В таком настроении — Петербург разгромить можно. Вот бы Девятого-то января
пустить туда эдаких, — закончил он и снова распустился
в кресле, обмяк, улыбаясь.