Неточные совпадения
Кишкин подсел на свалку и с час наблюдал, как работали старатели. Жаль
было смотреть, как даром время убивали… Какое это золото, когда и пятнадцать долей со ста пудов песку не
падает. Так, бьется народ, потому что деваться некуда, а пить-есть надо. Выждав минутку, Кишкин поманил старого Турку и сделал ему таинственный знак. Старик отвернулся, для видимости покопался и пошабашил.
Старинная постройка сказывалась тем, что дома
были расставлены как
попало, как строились по лесным дебрям.
Мужчинам каторга давалась тяжелее, да и
попадали они в нее редко молодыми, — а бабы главным образом
были молодые.
— Ах, и хитер ты, Акинфий Назарыч! — блаженно изумлялся Мыльников. — В самое то
есть живое место
попал… Семь бед — один ответ. Когда я Татьяну свою уволок у Родивона Потапыча,
было тоже греха, а только я свою линию строго повел. Нет, брат, шалишь… Не тронь!..
Яша тяжело вздохнул, принимая первую рюмку, точно он продавал себя. Эх, и достанется же от родителя!.. Ну, да все равно: семь бед — один ответ… И Фени жаль, и родительской грозы не избежать. Зато Мыльников торжествовал,
попав на даровое угощение… Любил он
выпить в хорошей компании…
Время летело быстро, и Устинья Марковна совсем
упала духом: спасенья не
было. В другой бы день, может, кто-нибудь вечером завернул, а на людях Родион Потапыч и укротился бы, но теперь об этом нечего
было и думать: кто же пойдет в банный день по чужим дворам. На всякий случай затеплила она лампадку пред Скорбящей и положила перед образом три земных поклона.
— Ну вот… — проговорил Яша таким покорным тоном, как человек, который
попал в капкан. — Ну что я теперь
буду делать, Тарас? Наташка, отцепись, глупая…
Всего удивительнее
было то, что в эту дачу
попали, кроме казенных земель, и крестьянские, как принадлежавшие жителям Тайболы.
Подштейгер Лучок, седой старик,
был совсем пьян и
спал где-то за котлами, выбрав тепленькое местечко. Это уж окончательно взбесило Родиона Потапыча, и он начал разносить пьяную команду вдребезги. Проснувшийся Лучок вдобавок забунтовал, что иногда случалось с ним под пьяную руку.
Первые два года Родион Потапыч работал на винокуренном заводе, где все дело вершилось исключительно одним каторжным трудом, а затем
попал в разряд исправляющихся и
был отправлен на промыслы.
Ей
было всего девятнадцать лет, а
попала она из помещичьей девичьей на каторгу, как значилось в списке, за кражу сахара.
Она
была круглой сиротой, за красоту
попала в господский дом, но ничем не сумела бы воспользоваться при своем положении, если бы не подвернулся Ермошка.
Оригинальнее всего
было то, что Оксю, кормившую своей работой всю семью, походя корили каждым куском хлеба, каждой тряпкой. Особенно изобретателен
был в этом случае сам Тарас. Он каждый раз, принимая Оксину работу, непременно тыкал ее прямо в физиономию чем
попало: сапогами, деревянной сапожной колодкой, а то и шилом.
Мина
был из дворовых людей Рязанской губернии и
попал на каторгу за убийство бурмистра.
— Ах, какой же ты, братец мой, непонятный! Ну, тут тебе и
есть Миляев мыс, потому как Мутяшка
упала в Меледу под самой Каленой горой.
Когда взошло солнце, оно осветило собравшиеся на Миляевом мысу партии. Они сбились кучками, каждая у своего огонька. Все устали после ночной схватки. Рабочие улеглись
спать, а бодрствовали одни хозяева, которым
было не до сна. Они зорко следили друг за другом, как слетевшиеся на добычу хищные птицы. Кишкин сидел у своего огня и вполголоса беседовал с Миной Клейменым.
Мыльников явился через три дня совершенно неожиданно, ночью, когда все
спали. Он напугал Петра Васильича до смерти, когда потащил из балагана его за ногу. Петр Васильич
был мужик трусливый и чуть не крикнул караул.
Тяжело достался Оксе этот проклятый день… А когда она вылезла из дудки, на ней нитки не
было сухой. Наверху ее сразу охватило таким холодом, что зуб на зуб не
попадал.
Итак, все ресурсы
были исчерпаны вконец. Оставалось ждать долгую зиму, сидя без всякого дела. На Кишкина
напало то глухое молчаливое отчаяние, которое известно только деловым людям, когда все их планы рушатся. В таком именно настроении возвращался Кишкин на свое пепелище в Балчуговский завод, когда ему на дороге
попал пьяный Кожин, кричавший что-то издали и размахивавший руками.
В этих словах сказывалось ворчанье дворовой собаки на волчью стаю, и Карачунский только пожал плечами. А вид у рабочих
был некрасив — успели проесть летние заработки и отощали. По старой привычке они снимали шапки, но глаза смотрели угрюмо и озлобленно. Карачунский являлся для них живым олицетворением всяческих промысловых бед и
напастей.
Ночью особенно
было хорошо на шахте. Все кругом
спит, а паровая машина делает свое дело, грузно повертывая тяжелые чугунные шестерни, наматывая канаты и вытягивая поршни водоотливной трубы. Что-то такое
было бодрое, хорошее и успокаивающее в этой неумолчной гигантской работе. Свои домашние мысли и чувства исчезали на время, сменяясь деловым настроением.
— Ох, помирать скоро, Андрошка… О душе надо подумать. Прежние-то люди больше нас о душе думали: и греха
было больше, и спасения
было больше, а мы ни богу свеча ни черту кочерга. Вот хоть тебя взять:
напал на деньги и съежился весь. Из пушки тебя не прошибешь, а ведь подохнешь — с собой ничего не возьмешь. И все мы такие, Андрошка… Хороши, пока голодны, а как насосались — и конец.
В Тайболу начальство нагрянуло к вечеру. Когда подъезжали к самому селению, Ермошка вдруг струсил: сам он ничего не видал, а поверил на слово пьяному Мыльникову. Тому с пьяных глаз могло и померещиться незнамо что… Однако эти сомнения сейчас же разрешились, когда
был произведен осмотр кожинского дома. Сам хозяин
спал пьяный в сарае. Старуха долго не отворяла и бросилась в подклеть развязывать сноху, но ее тут и накрыли.
Едет из города с деньгами, кучера всю дорогу хересом
поит, из левольверта
палит.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не
спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда
будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься
спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и
было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я
буду спокоен в сердце.
К нам земская полиция // Не
попадала по́ году, — // Вот
были времена!
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же
спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И
пели; в чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и сильные // Гремели голоса:
А жизнь
была нелегкая. // Лет двадцать строгой каторги, // Лет двадцать поселения. // Я денег прикопил, // По манифесту царскому //
Попал опять на родину, // Пристроил эту горенку // И здесь давно живу. // Покуда
были денежки, // Любили деда, холили, // Теперь в глаза плюют! // Эх вы, Аники-воины! // Со стариками, с бабами // Вам только воевать…