Неточные совпадения
Вид на Кукарский завод и на стеснившие его со всех сторон
горы из господского сада, а особенно
с веранды господского дома, был замечательно хорош, как одна из лучших уральских панорам.
Издали эти две возвышенности походили на ворота, в которые выливалась горная река Кукарка, чтобы дальше сделать колено под крутой лесистой
горой, оканчивавшейся утесистым пиком
с воздушной часовенкой на самом верху.
Рядом
с этим царством огня и железа картина широкого пруда
с облепившими его домиками и зеленевшего по
горам леса невольно манила к себе глаз своим простором, свежестью красок и далекой воздушной перспективой.
От такой неожиданности Прозоров сначала опешил, а потом решился идти напролом, то есть взять магистра
с бою, по рецепту Тамерлана, который учился своим военным успехам у «мравия», сорок раз втаскивавшего зерно в
гору и сорок раз свалившегося
с ним, но все-таки втащившего его в сорок первый.
Но, как на грех, в это время ему подвернулась одна девушка из хорошего семейства, которая отнеслась
с большим сочувствием к его ученому
горю.
Целую ночь затем ей снился тот зеленый уголок, в котором притаился целый детский мир
с своей великой любовью, «Злая… ведьма…» — стояли у ней в ушах роковые слова, и во сне она чувствовала, как все лицо у ней
горело огнем и в глазах накипали слезы.
Но Раиса Павловна не могла помириться
с такой скромной долей и собственными силами потащила мужа в
гору.
Лицо Раисы Павловны
горело огнем, глаза метали молнии, и в уютной столовой
с дубовой мебелью и суровыми драпировками долго царило самое принужденное молчание.
Полным контрастом
с заводскими мастеровыми являлись желтые рудниковые рабочие, которые «робили в
горе».
В воздухе катилась целая буря отчаянных звуков, нараставших и увеличивавшихся
с каждым шагом вперед, как катившийся под
гору снежный ком.
Не успело еще улечься впечатление этого неудачного эпизода, как в одно прекрасное утро во флигелек Прозорова набоб сделал визит, конечно в сопровождении Прейна. Виталий Кузьмич был дома и принял гостей
с распростертыми объятиями, но Луша отнеслась к ним довольно сухо. Разговор вертелся на ожидаемых удовольствиях. Предполагалась поездка в
горы и несколько охотничьих экскурсий.
Майзель
с Перекрестовым уехали вперед, чтобы приготовить приличную встречу набобу в
горах; впрочем, представитель русской прессы изменил Майзелю на третьей же станции: смущенный кулинарными приготовлениями Вершинина, он остался в Баламутском заводе.
— Тебе необходимо ехать в
горы, — советовала Раиса Павловна, когда Луша раздумывала принять эту поездку. — Во-первых, повеселишься, во-вторых… ты поедешь вместе
с отцом, следовательно, вполне будешь защищена от всяких глупых разговоров; а на наших заводских баб не обращай никакого внимания. Нам
с ними не детей крестить.
Характер местности быстро изменялся, и дорога начала забирать в
гору; широкие лесные просеки, глубокие лога
с перекинутым через речку мостиком, покосы
с сочной густой травой, пестревшей бледными цветочками, — все кругом было хорошо своеобразной красотой скромного северного пейзажа.
Вот шагом потянулись в
гору экипажи
с дамами, тяжело переваливаясь
с кочки на кочку и оставляя на траве измятый светло-зеленый след; под ногами лошадей хлюпает и шипит вода.
С каждым шагом вперед горизонт раздается шире и шире; из-за узорчатой прорези елового леса выступают гряды синих
гор, которые тянутся к северу тяжелыми валами, точно складки обросшей зеленой щетиной кожи какого-то чудовища.
Под ногами расстилалось длинное озеро
с зелеными островами и Заозерным заводом в дальнем конце; направо, верстах в двадцати, как шапка
с свалившимся набок зеленым верхом, поднималась знаменитая
гора Куржак, почти сплошь состоявшая из железной руды.
Не душе русского набоба понимать ту поэзию, которая веяла
с этих придавленных низких
гор, глухих хвойных лесов и бледного неба.
От такого варварского решения
с Ниной Леонтьевной сделалось дурно, хотя в душе она желала, чтобы генерал остался в
горах, и вместе
с тем желала сорвать на нем расходившуюся желчь.
— Ничего особенного… кроме того, что мы не желаем быть здесь лишними. Притом вам предстоит
с генералом еще столько серьезных занятий… ха-ха! Нет, довольно, Прейн! я не желаю вас мистифицировать: мы едем просто потому, что в
горах слишком холодно.
— Ведь
с вашим отъездом я превращаюсь в какую-то жертву в руках генерала, который хочет протащить меня по всем заводам… в виде почетной стражи к удалившимся дамам были приставлены «почти молодые люди» и Летучий, который все время своего пребывания в
горах проспал самым бессовестным образом.
— Да ведь это ребячество! Продержать генерала в
горах трое суток, обещать ехать по всем заводам и вернуться ни
с чем… Вы не правы уже потому, что откладываете поездку из-за пустяков. Погорячились, изуродовали собаку, а потом капризничаете, что генерал сказал вам правду в глаза.
Самый маленький заводский служащий, который бегал
с пером за ухом, и тот знал малейшие подробности приезда набоба, отношения враждовавших партий и все эпизоды поездки в
горы.
— Я полагаю, Евгений Константиныч, что кукарское заводоуправление в своих отношениях к Ельниковскому земству действовало на свой страх, — продолжал Тетюев, выцеживая свое profession de foi [Убеждение (фр.).]
с прежним апломбом. — Я хочу этим сказать, что слишком высоко ценю лично ваши просвещенные и высокогуманные взгляды на идею земства и льщу себя надеждой, что именно ваше содействие устранит все недоумения. Например,
гора Куржак приносит земству всего два рубля семнадцать копеек дохода!
Вот режущим блеском всполыхнула первая молния, и резким грохотом рассыпался первый удар, точно
с неба обрушилась на землю целая
гора, раскатившаяся по камешку.
Неточные совпадения
Беден, нечесан Калинушка, // Нечем ему щеголять, // Только расписана спинушка, // Да за рубахой не знать. //
С лаптя до ворота // Шкура вся вспорота, // Пухнет
с мякины живот. // Верченый, крученый, // Сеченый, мученый, // Еле Калина бредет: // В ноги кабатчику стукнется, //
Горе потопит в вине. // Только в субботу аукнется //
С барской конюшни жене…
Не
горы с места сдвинулись, // Упали на головушку, // Не Бог стрелой громовою // Во гневе грудь пронзил, // По мне — тиха, невидима — // Прошла гроза душевная, // Покажешь ли ее?
— Мы рады и таким! // Бродили долго по́ саду: // «Затей-то!
горы, пропасти! // И пруд опять… Чай, лебеди // Гуляли по пруду?.. // Беседка… стойте!
с надписью!..» // Демьян, крестьянин грамотный, // Читает по складам. // «Эй, врешь!» Хохочут странники… // Опять — и то же самое // Читает им Демьян. // (Насилу догадалися, // Что надпись переправлена: // Затерты две-три литеры. // Из слова благородного // Такая вышла дрянь!)
«Точеные-то столбики //
С балкону, что ли, умница?» — // Спросили мужики. // —
С балкону! // «То-то высохли! // А ты не дуй!
Сгорят они // Скорее, чем карасиков // Изловят на уху!»
У батюшки, у матушки //
С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог
с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось
горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!