Неточные совпадения
— Нет уж, к Прозорову будет
лучше вам
самим сходить, Раиса Павловна… — с кислой гримасой заговорил Родион Антоныч.
Блинов — профессор университета, стяжал себе известное имя, яко политико-эконом и светлая финансовая голова, затем, как я уже сказал вам,
хороший человек во всех отношениях — и вдруг этот
самый генерал Блинов, со всей своей ученостью, честностью и превосходительством, сидит под башмаком какого-то урода.
— Настоящая змея! — с улыбкой проговорила Раиса Павловна, вставая с кушетки. — Я
сама устрою тебе все… Сиди смирно и не верти головой. Какие у тебя славные волосы, Луша! — любовалась она, перебирая в руках тяжелые пряди еще не просохших волос. — Настоящий шелк… У затылка не нужно плести косу очень туго, а то будет болеть голова. Вот так будет
лучше…
— Да вот я вам
лучше сыграю,
сами увидите!
Давно приглядывался к этому местечку Родион Антоныч — ах,
хорошее было местечко: с садом у
самого пруда! — а тут
сам бог и нанес подрядчика; камень и кирпич поставил при случае другой подрядчик, когда пристраивали флигель к господскому дому.
Вся эта «история» при помощи
хорошего человека была партикулярным путем передана в руки
самой Раисы Павловны.
На этом последнем поприще Вершинин был в своем роде единственный человек: никто
лучше его не мог поддержать беглого, остроумного разговора в
самом смешанном обществе; у него всегда наготове имелся свеженький анекдот, ядовитая шуточка, остроумный каламбур.
— Вот здесь… — проговорил Родион Антоныч с подавленным вздохом. — Григорий, ты вынесешь вещи, — обратился он к следовавшему в почтительном отдалении швейцару. — Или
лучше я
сам вытащу чемоданы…
— Главное: костюмы… понимаете? У Наташи Шестеркиной плечи
хорошие, ну, ее декольтируем, а Канунникову в русском сарафане покажем. Я за этим
сама наблюду.
Логика —
самая простая:
лучше заводам —
лучше заводовладельцу и рабочим, тем более что с расширением производства будет прогрессировать запрос на рабочие руки.
Детей у Майзеля не было, поэтому царил во всем
самый педантичный порядок, как в
хорошем музее, где строго преследуют каждую пылинку.
Ужин прошел весело. Сарматов и Летучий наперерыв рассказывали
самые смешные истории. Евгений Константиныч улыбался и
сам рассказал два анекдота; он не спускал глаз с Луши, которая несколько раз загоралась горячим румянцем под этим пристальным взглядом. M-r Чарльз прислуживал дамам с неизмеримым достоинством, как умеют служить только слуги
хорошей английской школы. Перед дамами стояли на столе свежие букеты.
В маленьком вступлении он упомянул о тех
хороших чувствах, которые послужили мотивом настоящего визита, а затем перешел к
самой сущности дела, то есть к коллективному протесту против диктатуры Горемыкина, который губит заводское дело и т. д.
— Господа, я полагаю,
лучше будет выслушать
самих крестьян, а потом уже продолжать дебаты, — предложил Прейн, желая спасти Родиона Антоныча от разгромления.
— Костюм? Можно белый, как эмблему невинности, но, по-моему,
лучше розовый. Да, розовый — цвет любви, цвет молодости, цвет радостей жизни!.. — говорил старый интриган, следя за выражением лица Прейна. — А впрочем,
лучше всего будет спросить у
самой Гликерии Виталиевны… У этой девушки бездна вкуса!
— Отлично… ха-ха!.. Менений Агриппа… прекрррасно!.. — продолжал он, поправляя волосы неверным жестом. — А Менений Агриппа не рассказал вам, Мирон Геннадьич, о будущей Ирландии, которую вы насаждаете на Урале с
самым похвальным усердием? Менений Агриппа!.. О великие ловцы пред господом, вы действительно являетесь великим российским желудком… Ха-ха!.. А я вам прочитаю
лучше вот что, господа...
Анна смотрела на худое, измученное, с засыпавшеюся в морщинки пылью, лицо Долли и хотела сказать то, что она думала, именно, что Долли похудела; но, вспомнив, что она
сама похорошела и что взгляд Долли сказал ей это, она вздохнула и заговорила о себе.
— Вот в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, — да вы, может быть, и
сами лучше это знаете, — что многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Потом опять в рассуждении того пойдет речь, что есть много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, что такое война, тогда как молодому человеку, — и сами знаете, панове, — без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни разу не бил бусурмена?
— Ты все выпытываешь меня, Клим Иванов! А, конечно,
сам лучше, чем я, все знаешь. Чего же выпытывать? Насколько я дурак, я сам знаю, ты помоги мне понять: почему я дурак?
Неточные совпадения
Городничий. Тем
лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь
сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с
самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в
хорошем обществе никогда не услышишь.
Осип. Да
лучше я
самого хозяина позову к вам.
— Теперь посмотрим, братия, // Каков попу покой? // Начать, признаться, надо бы // Почти с рожденья
самого, // Как достается грамота // поповскому сынку, // Какой ценой поповичем // Священство покупается, // Да
лучше помолчим! //....................... //.......................
Стародум(видя в тоске г-жу Простакову). Сударыня! Ты
сама себя почувствуешь
лучше, потеряв силу делать другим дурно.