Неточные совпадения
—
Да так… Вы
ведь знаете, что Прозоров меня ненавидит…
— С ним, конечно, едет Прейн, потом толпа молодежи… Превесело проведем все лето. Самый отличный случай для твоих первых триумфов!..
Да, мы им всем вскружим голову… У нас один бюст чего стоит, плечи, шея…
Да?.. Милочка, женщине так мало дано от бога на этом свете, что она своим малым должна распорядиться с величайшей осторожностью. Притом женщине ничего не прощают, особенно не прощают старости…
Ведь так… а?..
— Ах, какая ты недотрога!.. — с улыбкой проговорила Раиса Павловна. — Не нужно быть слишком застенчивой. Все хорошо в меру: и застенчивость, и дерзость, и даже глупость… Ну, сознайся, ты рада, что приедет к нам Лаптев?
Да?..
Ведь в семнадцать лет жить хочется, а в каком-нибудь Кукарском заводе что могла ты до сих пор видеть, — ровно ничего! Мне, старой бабе, и то иногда тошнехонько сделается, хоть сейчас же камень на шею
да в воду.
— Любят, любят… И ты вот тоже любишь его, Архипушка. Любишь
ведь? Половину курочкам, а половину себе… Ох, за всеми за вами глаз
да глаз нужен!
Да, эта чернильница много испортила крови Авдею Никитичу, а теперь Авдей Никитич всем животы подвел: выписал какого-то генерала Блинова
да еще и с «особой»… «И
ведь прямо, бестия, этакая, на меня указал, — раздумывал Родион Антоныч.
—
Да вы не трусьте; посмотрите на меня,
ведь я же не трушу, хотя могла бы трусить больше вашего, потому что, во-первых, главным образом все направлено против меня, а во-вторых, в худом случае я потеряю больше вашего.
—
Да была… И теперь оная имеется в наличности. Так, пустельга… Впрочем,
ведь на таких людей и существует постоянный спрос. Я пробовал учить ее, тоже воспитывал,
да ничего не вышло. В папеньку одним концом пошла, видно…
Вот хоть эта сама Нина Леонтьевна, безобразная и старая баба — и больше ничего, а
ведь умела же поставить себя,
да еще как поставить!
— Вы не знаете, кто стоял тогда во втором этаже господского дома, второе окно слева? — спрашивал Лаптев. — О, я тогда же заметил вас…
Ведь это были вы?
Да?
— Вы сделали отличный ход, Демид Львович, — поздравлял Перекрестов утром Вершинина. —
Ведь две тарелки сряду…
Да!.. Вот я два раза вокруг света объехал, ел, можно сказать, решительно все на свете, даже телячьи глаза в Пекине, а что осталось от всего? Решительно ничего… А вы своей ухой всех зарезали!
—
Да вы попробуйте.
Ведь прогнали же собаку Майзеля, — поощрял Лаптев, продолжая милостиво улыбаться. — На людях и смерть красна… Притом мы здесь совершенно одни, дам нет.
— Ах,
да… Но
ведь это был такой серьезный вопрос, что я до сих пор еще не решалась даже приступить к его обсуждению, — отшучивалась Луша, улыбаясь своими потемневшими от удовольствия глазами. — Притом, я думала, что вы уже успели забыть…
Ведь тебе ничего не стоит выбросить пятьдесят тысяч, чтобы устроить мне настоящее гнездышко…
да?
Ведь они умные только за обедами
да за завтраками, а тут нужно будет дело делать.
— Нина Леонтьевна…
да от нее и сыр-бор загорелся; в ней, конечно, вся сила, но
ведь она не будет принимать участие в консультации, следовательно, о ней и говорить нечего.
— Помилуйте, Нина Леонтьевна,
да зачем же я сюда и приехал?.. О, я всей душой и всегда был предан интересам горной русской промышленности, о которой думал в степях Северной Америки, в Индийском океане, на Ниле: это моя idee fixe [Навязчивая мысль (фр.).].
Ведь мы живем с вами в железный век; железо — это душа нашего времени, мы чуть не дышим железом…
— Ах, боже мой!
Да разве я что-нибудь требую от вас? — задыхающимся шепотом говорила Аннинька, блестя своими темными глазками. —
Ведь вы скоро уедете… времени остается так мало.
— Меня все обманывают, — шептала несчастная девушка, глотая слезы. — И теперь мое место занято, как всегда. Директор лжет, он сам приглашал меня… Я буду жаловаться!.. О, я все знаю, решительно все! Но меня не провести!
Да, еще немножко подождите…
Ведь уж он приехал и все знает.
— Ты меня гонишь? Ах,
да,
ведь не ты одна — все меня гонят… Но ты забываешь только одно, что я тебе желаю добра и даже забываю, что ты ненавидишь меня.
— Альфред Осипыч! а как же спектакль?
Ведь уж все было приготовлено, я из кожи лез, и вдруг… Наташе Шестеркиной нарочно такой костюм заказали, чтобы плечи были как на ладони. Ей-богу!..
Да что же это такое в самом деле?..
Конечно, теперь вы можете сделать большую неприятность Тетюеву, но
ведь он отдохнет
да опять за старое.
—
Да, но
ведь это выйдет неловко, Альфред Осипыч, — заметил генерал, отлично представляя себе неистовую ярость Нины Леонтьевны. — Все было против него, и вдруг он останется! Это просто дискредитирует в глазах общества всякое влияние нашей консультации, которая, как синица, нахвастала, а моря не зажгла…
— Э, пустяки! Я вас научу, батенька… Вы будировали против Раисы Павловны много лет.
Да? И всю эту поездку устроили тоже сюрпризом для нее… так? Потом с Ниной Леонтьевной работали все лето против Раисы Павловны… так? А теперь вам нужно сделать следующее: отправляйтесь сегодня же с визитом к Раисе Павловне и держите себя так, как будто ничего особенного не случилось…
Ведь этакие вещи приходится проделывать постоянно.
— Нет, за это я вам поручусь… Позвольте еще одну маленькую откровенность: пожалуйста, когда будете у Раисы Павловны и у Нины Леонтьевны, держите себя так, как бы вы попали к самым молоденьким и красивым женщинам…
Да, это первое условие, а то всю свою миссию погубите.
Ведь женщина всегда останется женщиной!
— Ах,
да… Мне следовало предупредить вас с самого начала. Позволю еще маленькую откровенность.
Ведь вы, Авдей Никитич, в душе уверены, что обязаны своим юрисконсульством Нине Леонтьевне?
Да?
Неточные совпадения
Осип.
Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам,
да все, знаете, лучше уехать скорее:
ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Аммос Федорович.
Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете.
Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Хлестаков. А,
да! (Берет и рассматривает ассигнации.)Это хорошо.
Ведь это, говорят, новое счастье, когда новенькими бумажками.
Городничий. Ступай на улицу… или нет, постой! Ступай принеси…
Да другие-то где? неужели ты только один?
Ведь я приказывал, чтобы и Прохоров был здесь. Где Прохоров?
Анна Андреевна.
Да вам-то чего бояться?
ведь вы не служите.