— Он самый, барин. Да еще Горчак с Разбойником… Тут нашему брату сплавщику настоящее горе. Бойцы щелкают наши барочки,
как бабы орехи. По мерной воде еще ничего, можно пробежать, а как за пять аршин перевалило — тут держись только за землю. Как в квашонке месит… Непременно надо до Кумыша схватиться и обождать малость, покамест вода спадет хоть на пол-аршина.
Неточные совпадения
— Муторно на них глядеть-то, — заметил равнодушно сплавщик. — Нехристь, она нехристь и есть: в ем и силы-то,
как в другой
бабе… Куды супротив нашей каменской — в подметки не годится!
Вся эта суета пересыпалась нескончаемой и какой-то бесхарактерной руганью, которая даже никого и обидеть не могла; расходившиеся
бабы владеют даром именно такой безобидной ругани, которая только зудит в ухе,
как жужжание комара.
— По закону-то оно точно что не дозволено… — ухмыляясь, отвечает Савоська. — Да уж оно так выходит, что на каждую барку беспременно эти самые бабенки попадут… И кто их знает,
как они залезут. Отваливает барка, нарочно поглядишь — все мужики стоят, а
как отвалила —
бабы и объявятся, вроде
как тараканы из щелей.
— Всякие и
бабы бывают, только по нашему делу они несподручны. Теперь взять, омелела барка — ну, мужики с чегенями в воду, а
бабу, куда ты ее повернешь, коли она этой воды,
как кошка, боится до смерти.
Когда очередь осмотра дошла до
баб, шуткам и забористым остротам не было конца. «У нас Порша вроде
как куриц теперь щупает», — острил кто-то в толпе. Но Порша с замечательной последовательностью и философским спокойствием довершал начатый подвиг и пропустил без осмотра только одну Маришку.
Под палубой устроилась целая бабья колония, которая сейчас же натащила сюда всякого хламу, несмотря ни на
какие причитания Порши. Он даже несколько раз вступал с
бабами врукопашную, но те подымали такой крик, что Порше ничего не оставалось,
как только ретироваться. Удивительнее всего было то, что, когда мужики голодали и зябли на берегу,
бабы жили чуть не роскошно. У них всего было вдоволь относительно харчей. Даже забвенная Маришка — и та жевала какую-то поземину, вероятно свалившуюся к ней прямо с неба.
— Ах нет! — с досадой сказал Левин, — это лечение для меня только подобие лечения народа школами. Народ беден и необразован — это мы видим так же верно,
как баба видит криксу, потому что ребенок кричит. Но почему от этой беды бедности и необразования помогут школы, так же непонятно, как непонятно, почему от криксы помогут куры на насести. Надо помочь тому, от чего он беден.
— Прошу прощенья! я, кажется, вас побеспокоил. Пожалуйте, садитесь сюда! Прошу! — Здесь он усадил его в кресла с некоторою даже ловкостию, как такой медведь, который уже побывал в руках, умеет и перевертываться, и делать разные штуки на вопросы: «А покажи, Миша,
как бабы парятся» или: «А как, Миша, малые ребята горох крадут?»
Неточные совпадения
Под песню ту удалую // Раздумалась, расплакалась // Молодушка одна: // «Мой век — что день без солнышка, // Мой век — что ночь без месяца, // А я, млада-младешенька, // Что борзый конь на привязи, // Что ласточка без крыл! // Мой старый муж, ревнивый муж, // Напился пьян, храпом храпит, // Меня, младу-младешеньку, // И сонный сторожит!» // Так плакалась молодушка // Да с возу вдруг и спрыгнула! // «Куда?» — кричит ревнивый муж, // Привстал — и
бабу за косу, //
Как редьку за вихор!
«Не все между мужчинами // Отыскивать счастливого, // Пощупаем-ка
баб!» — // Решили наши странники // И стали
баб опрашивать. // В селе Наготине // Сказали,
как отрезали: // «У нас такой не водится, // А есть в селе Клину: // Корова холмогорская, // Не
баба! доброумнее // И глаже —
бабы нет. // Спросите вы Корчагину // Матрену Тимофеевну, // Она же: губернаторша…»
За спором не заметили, //
Как село солнце красное, //
Как вечер наступил. // Наверно б ночку целую // Так шли — куда не ведая, // Когда б им
баба встречная, // Корявая Дурандиха, // Не крикнула: «Почтенные! // Куда вы на ночь глядючи // Надумали идти?..»
«Давно мы не работали, // Давайте — покосим!» // Семь
баб им косы отдали. // Проснулась, разгорелася // Привычка позабытая // К труду!
Как зубы с голоду, // Работает у каждого // Проворная рука. // Валят траву высокую, // Под песню, незнакомую // Вахлацкой стороне; // Под песню, что навеяна // Метелями и вьюгами // Родимых деревень: // Заплатова, Дырявина, // Разутова, Знобишина, // Горелова, Неелова — // Неурожайка тож…
— У Клима речь короткая // И ясная,
как вывеска, // Зовущая в кабак, — // Сказал шутливо староста. — // Начнет Климаха
бабою, // А кончит — кабаком! —