Неточные совпадения
— Васька, куда, постреленок, убежал? — закричала выбежавшая из избы в грязной, серой,
как бы засыпанной золой рубахе
баба и с испуганным лицом бросилась вперед Нехлюдова, подхватила ребенка и унесла в избу, точно она боялась, что Нехлюдов сделает что-нибудь над ее дитей.
Дело было в том, что мужики,
как это говорил приказчик, нарочно пускали своих телят и даже коров на барский луг. И вот две коровы из дворов этих
баб были пойманы в лугу и загнаны. Приказчик требовал с
баб по 30 копеек с коровы или два дня отработки.
Бабы же утверждали, во-первых, что коровы их только зашли, во-вторых, что денег у них нет, и, в-третьих, хотя бы и за обещание отработки, требовали немедленного возвращения коров, стоявших с утра на варке без корма и жалобно мычавших.
Над толпой у двора старосты стоял говор, но
как только Нехлюдов подошел, говор утих, и крестьяне, так же
как и в Кузминском, все друг за другом поснимали шапки. Крестьяне этой местности были гораздо серее крестьян Кузминского;
как девки и
бабы носили пушки в ушах, так и мужики были почти все в лаптях и самодельных рубахах и кафтанах. Некоторые были босые, в одних рубахах,
как пришли с работы.
Как только узнали, что барин просящим дает деньги, толпы народа, преимущественно
баб, стали ходить к нему изо всей округи, выпрашивая помощи.
«И
как они все уверены, и те, которые работают, так же
как и те, которые заставляют их работать, что это так и должно быть, что в то время,
как дома их брюхатые
бабы работают непосильную работу, и дети их в скуфеечках перед скорой голодной смертью старчески улыбаются, суча ножками, им должно строить этот глупый ненужный дворец какому-то глупому и ненужному человеку, одному из тех самых, которые разоряют и грабят их», думал Нехлюдов, глядя на этот дом.
А этому мешала и
баба, торговавшая без патента, и вор, шляющийся по городу, и Лидия с прокламациями, и сектанты, разрушающие суеверия, и Гуркевич с конституцией. И потому Нехлюдову казалось совершенно ясно, что все эти чиновники, начиная от мужа его тетки, сенаторов и Топорова, до всех тех маленьких, чистых и корректных господ, которые сидели за столами в министерствах, — нисколько не смущались тем, что страдали невинные, а были озабочены только тем,
как бы устранить всех опасных.
Одного только шатающегося длинного старика в ножных кандалах офицер пустил на подводу, и Нехлюдов видел,
как этот старик, сняв свою блинообразную шапку, крестился, направляясь к подводам, и кок потом долго не мог влезть от кандалов, мешавших поднять слабую старческую закованную ногу, и
как сидевшая уже на телеге
баба помогла ему, втащив его за руку.
— Ах нет! — с досадой сказал Левин, — это лечение для меня только подобие лечения народа школами. Народ беден и необразован — это мы видим так же верно,
как баба видит криксу, потому что ребенок кричит. Но почему от этой беды бедности и необразования помогут школы, так же непонятно, как непонятно, почему от криксы помогут куры на насести. Надо помочь тому, от чего он беден.
— Прошу прощенья! я, кажется, вас побеспокоил. Пожалуйте, садитесь сюда! Прошу! — Здесь он усадил его в кресла с некоторою даже ловкостию, как такой медведь, который уже побывал в руках, умеет и перевертываться, и делать разные штуки на вопросы: «А покажи, Миша,
как бабы парятся» или: «А как, Миша, малые ребята горох крадут?»
Неточные совпадения
Под песню ту удалую // Раздумалась, расплакалась // Молодушка одна: // «Мой век — что день без солнышка, // Мой век — что ночь без месяца, // А я, млада-младешенька, // Что борзый конь на привязи, // Что ласточка без крыл! // Мой старый муж, ревнивый муж, // Напился пьян, храпом храпит, // Меня, младу-младешеньку, // И сонный сторожит!» // Так плакалась молодушка // Да с возу вдруг и спрыгнула! // «Куда?» — кричит ревнивый муж, // Привстал — и
бабу за косу, //
Как редьку за вихор!
«Не все между мужчинами // Отыскивать счастливого, // Пощупаем-ка
баб!» — // Решили наши странники // И стали
баб опрашивать. // В селе Наготине // Сказали,
как отрезали: // «У нас такой не водится, // А есть в селе Клину: // Корова холмогорская, // Не
баба! доброумнее // И глаже —
бабы нет. // Спросите вы Корчагину // Матрену Тимофеевну, // Она же: губернаторша…»
За спором не заметили, //
Как село солнце красное, //
Как вечер наступил. // Наверно б ночку целую // Так шли — куда не ведая, // Когда б им
баба встречная, // Корявая Дурандиха, // Не крикнула: «Почтенные! // Куда вы на ночь глядючи // Надумали идти?..»
«Давно мы не работали, // Давайте — покосим!» // Семь
баб им косы отдали. // Проснулась, разгорелася // Привычка позабытая // К труду!
Как зубы с голоду, // Работает у каждого // Проворная рука. // Валят траву высокую, // Под песню, незнакомую // Вахлацкой стороне; // Под песню, что навеяна // Метелями и вьюгами // Родимых деревень: // Заплатова, Дырявина, // Разутова, Знобишина, // Горелова, Неелова — // Неурожайка тож…
— У Клима речь короткая // И ясная,
как вывеска, // Зовущая в кабак, — // Сказал шутливо староста. — // Начнет Климаха
бабою, // А кончит — кабаком! —