Неточные совпадения
23-го апреля. Ахилла появился со шпорами, которые нарочно заказал себе для езды изготовить Пизонскому. Вот что худо, что он ни за что не
может ограничиться на умеренности, а непременно
во всем достарается до крайности. Чтоб остановить его, я моими собственными ногами шпоры эти от Ахиллиных сапог одним ударом отломил, а его просил за эту пошлость и самое наездничество на сей год прекратить. Итак, он ныне у меня под епитимьей. Да что же делать, когда нельзя его не воздерживать. А то он и мечами препояшется.
27-го. Я ужасно встревожен. С гадостным Варнавой Препотенским справы нет. Рассказывал на уроке, что Иона-пророк не
мог быть
во чреве китове, потому что у огромного зверя кита все-таки весьма узкая глотка Решительно не
могу этого снесть, но пожаловаться на него директору боюсь, дабы еще и оттуда не ограничилось
все одним легоньким ему замечанием.
Бизюкина совсем не того ожидала от Термосесова и была поражена им. Ей было и сладко и страшно слушать его неожиданные и совершенно новые для нее речи. Она не
могла еще пока отдать себе отчета в том, лучше это того, что ею ожидалось, или хуже, но ей
во всяком случае было приятно, что
во всем, что она слышала, было очень много чрезвычайно удобного и укладливого. Это ей нравилось.
На
все это имею честь обратить внимание вашего превосходительства и при сем считаю своею обязанностью свидетельствовать пред вашим превосходительством о незаменимых заслугах находящегося при мне вольнонаемного канцелярского служителя Измаила Петрова Термосесова, тонкой наблюдательности которого и уменью проникать
во все слои общества я обязан многими драгоценными сведениями, и смею выразить ту мысль, что если бы начальству угодно было употребить этого даровитого человека к самостоятельной работе в наблюдательном роде, то он несомненно
мог бы принесть пользу безмерную».
— Как за что? за прежние тайные удовольствия в тиши ночей
во святой Москве, в греховном Петербурге; за беседы, за планы, за списки, за
все, за
все забавы, которых след я сохранил и в кармане и в памяти, и
могу вам
всю вашу карьеру испортить.
Расчет почтмейстерши был не совсем плох: молодая и чудовищно богатая петербургская покровительница пользовалась влиянием в столице и большим почетом от губернских властей.
Во всяком случае она, если бы только захотела,
могла бы сделать в пользу наказанного протопопа более, чем кто-либо другой. А захочет ли она? Но для того-то и будут ее просить
всем обществом.
Он уже жестоко ненавидел нового протопопа за его успех в проповеди и лютовал на него, как ревнивая женщина. Он сам чувствовал свою несправедливость, но не
мог с собой совладать, и когда Захария, взявшись устыжать его, сказал, что Грацианский
во всех своих поступках благороден, Ахилла нетерпеливо переломил бывшую в его руках палочку и проговорил...
Схватил скорее котел и давай бежать, сколько доставало духу; только слышит, что сзади что-то так и чешет прутьями по ногам… «Ай, ай, ай!» — покрикивал только дед, ударив
во всю мочь; и как добежал до попова огорода, тогда только перевел немного дух.
Неточные совпадения
Городничий. Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанибрата со
всеми министрами и
во дворец ездит, так поэтому
может такое производство сделать, что со временем и в генералы влезешь. Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
Во всяком случае, в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что
весь его труд в настоящем случае заключается только в том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже
может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.
Ежели я скажу, что через женский пол опытный администратор
может во всякое время знать
все сокровенные движения управляемых, то этого одного уже достаточно, чтобы доказать, сколь важен этот административный метод.
Дарья Александровна выглянула вперед и обрадовалась, увидав в серой шляпе и сером пальто знакомую фигуру Левина, шедшего им навстречу. Она и всегда рада ему была, но теперь особенно рада была, что он видит ее
во всей ее славе. Никто лучше Левина не
мог понять ее величия.
Когда Левин вошел с Облонским в гостиницу, он не
мог не заметить некоторой особенности выражения, как бы сдержанного сияния, на лице и
во всей фигуре Степана Аркадьича.