Неточные совпадения
— Нет; мы
ходили к ней с папой, да она нездорова что ль-то была:
не приняла. Мы только были у Помады, навещали его. Хочешь, зайдем
к Помаде?
Все уездные любители церковного пения обыкновенно сходились в собор
к ранней обедне, ибо Никон Родионович всегда приходили помолиться за ранней, и тут пели певчие. Поздней обедни Никон Родионович
не любили и ядовито замечали, что
к поздней обедне только
ходят приказничихи хвастаться, у кого новые башмаки есть.
Зина
не могла застегнуть лифа;
ходила в широких блузах, необыкновенно шедших
к ее высокой фигуре, и беспрестанно совещалась с докторами и акушерами.
Здесь Лизе
не было особенно приютно, потому что по зале часто
проходили и сестры, и отец, и беспрестанно сновали слуги; но она привыкла
к этой беготне и
не обращала на нее ровно никакого внимания.
— Женни! Женни! — кричал снова вернувшийся с крыльца смотритель. — Пошли кого-нибудь… да и послать-то некого… Ну, сама
сходи скорее
к Никону Родивонычу в лавку, возьми вина… разного вина и получше: каркавелло, хересу, кагору бутылочки две и того… полушампанского… Или, черт знает уж, возьми шампанского. Да сыру, сыру, пожалуйста, возьми. Они сыр любят. Возьми швейцарского, а
не голландского, хорошего, поноздреватее который бери, да чтобы слезы в ноздрях-то были. С слезой, непременно с слезой.
Прошло два дня. Арапов несколько раз заходил
к доктору мрачный и таинственный, но
не заводил никаких загадочных речей, а только держался как-то трагически.
По гостиной с таинственным, мрачным видом
проходил Арапов. Он
не дал первого, обычного приветствия хозяйке, но
проходил, пожимая руки всем по ряду и
не смотря на тех, кого удостоивал своего рукопожатия.
К маркизе он тоже отнесся с рядовым приветствием, но что-то ей буркнул такое, что она, эффектно улыбнувшись, сказала...
Доктор,
пройдя первую комнату, кликнул вполголоса Арапова и Персиянцева; никто
не отзывался. Он нащупал араповскую кровать и диван, — тоже никого нет. Розанов толкнул дверь в узенький чуланчик. Из-под пола показалась светлая линия. Наклонясь
к этой линии, Розанов взялся за железное кольцо и приподнял люк погреба. Из творила на него пахнуло сыростью, а трепетный свет из ямы в одно мгновение погас, и доктора окружила совершенная тьма и сверху, и снизу, и со всех сторон.
Но пока это
ходило в предположениях,
к которым
к тому же никто, кроме Рогнеды Романовны,
не изъявлял горячего сочувствия, маркиза столкнулась у Богатыревой с Ольгою Сергеевной Бахаревой, наслушалась от той, как несчастная женщина бегала просить о защите, додумала три короба собственных слов сильного значения, и над Розановым грянул суд, ошельмовавший его заочно до степеней самых невозможных. Даже самый его либерализм ставился ему в вину. Маркиза сопела, говоря...
Розанов три вечера кряду
ходил с Полинькой Калистратовой
к Лизе и три раза
не заставал дома ни Лизы, ни Бертольди, ни Помады.
После разрыва с Лизою Розанову некуда стало
ходить, кроме Полиньки Калистратовой; а лето хотя уже и пришло
к концу, но дни стояли прекрасные, теплые, и дачники еще
не собирались в пыльный город. Даже Помада стал избегать Розанова. На другой день после описанного в предшедшей главе объяснения он рано прибежал
к Розанову, взволнованным, обиженным тоном выговаривал ему за желание поссорить его с Лизою. Никакого средства
не было урезонить его и доказать, что такого желания вовсе
не существовало.
Помада пошел и через полчаса возвратился, объявив, что она совсем
сошла с ума; сама
не знает, чего хочет; ребенка ни за что
не отпускает и собирается завтра ехать
к генерал-губернатору.
Проходили сутки за сутками; Лиза
не выходила из своей комнаты, и
к ней никто
не входил, кроме няни и Полиньки Калистратовой.
Если эти лица заходили
к Евгении Петровне в такое время, когда мужа ее
не было дома и
не случалось никого посторонних, то они обыкновенно
проходили к ней через драпированную спальню в ее розовую чайную, и здесь заводились долгие задушевные беседы, напоминавшие былую простоту дома Гловацких.
Справедливо ли заставлять слуг открывать двери гостям, которые
ходят не к ним, а
к самим гражданам?
По дому давно все было готово
к принятию гостей, но гостей никого
не было. Так
прошел час и другой. Белоярцев похаживал по комнате, поправлял свечи, перевертывал цветочные вазоны и опять усаживался, а гостей по-прежнему
не было.
Самгин принял все это как попытку Варвары выскользнуть из-под его влияния, рассердился и с неделю
не ходил к ней, уверенно ожидая, что она сама придет. Но она не шла, и это беспокоило его, Варвара, как зеркало, была уже необходима, а кроме того он вспомнил, что существует Алексей Гогин, франт, похожий на приказчика и, наверное, этим приятный барышням. Тогда, подумав, что Варвара, может быть, нездорова, он пошел к ней и в прихожей встретил Любашу в шубке, в шапочке и, по обыкновению ее, с книгами под мышкой.
Спустя некоторое время после того, как Хорошее Дело предложил мне взятку за то, чтоб я
не ходил к нему в гости, бабушка устроила такой вечер. Сыпался и хлюпал неуемный осенний дождь, ныл ветер, шумели деревья, царапая сучьями стену, — в кухне было тепло, уютно, все сидели близко друг ко другу, все были как-то особенно мило тихи, а бабушка на редкость щедро рассказывала сказки, одна другой лучше.
Неточные совпадения
Идите вы
к чиновнику, //
К вельможному боярину, // Идите вы
к царю, // А женщин вы
не трогайте, — // Вот Бог! ни с чем
проходите // До гробовой доски!
Я сам уж в той губернии // Давненько
не бывал, // А про Ермилу слыхивал, // Народ им
не бахвалится, //
Сходите вы
к нему.
Ходя по улицам с опущенными глазами, благоговейно приближаясь
к папертям, они как бы говорили смердам:"Смотрите! и мы
не гнушаемся общения с вами!", но, в сущности, мысль их блуждала далече.
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен и настойчив до крайности: скинул замасленный халат и стал
ходить по городу в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели по сторонам
не зевали, а смотрели в оба, и
к довершению всего устроил такую кутерьму, которая могла бы очень дурно для него кончиться, если б, в минуту крайнего раздражения глуповцев, их
не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это
не похвалят!»
— Знаю я одного человечка, — обратился он
к глуповцам, —
не к нему ли нам наперед поклониться
сходить?