Неточные совпадения
У нее бывает почти весь город, и она каждого встречает без всякого лицезрения, с
тем же спокойным достоинством, с
тою же сдержанностью, с которою она теперь смотрит на медленно подъезжающий
к ней экипаж с двумя милыми ей девушками.
Та подошла
к ней, сделала поясной поклон и подставила ухо, а потом опять поклонилась
тем же поясным поклоном и стала тихонько пробираться
к нашим героиням.
Верстовой столб представляется великаном и совсем как будто идет, как будто вот-вот нагонит; надбрежная ракита смотрит горою, и запоздалая овца, торопливо перебегающая по разошедшимся половицам моста, так хорошо и так звонко стучит своими копытками, что никак не хочется верить, будто есть люди, равнодушные
к красотам природы, люди, способные
то же самое чувствовать, сидя вечером на каменном порожке инвалидного дома, что чувствуешь только, припоминая эти милые, теплые ночи, когда и сонная река, покрывающаяся туманной дымкой, <и> колеблющаяся возле ваших ног луговая травка, и коростель, дерущий свое горло на противоположном косогоре, говорят вам: «Мы все одно, мы все природа, будем тихи теперь, теперь такая пора тихая».
— Он-с, — так
же тревожно отвечал конторщик. Все встали с своих мест и торопливо пошли
к мосту. Между
тем форейтор Костик, проскакав половину моста, заметил господ и, подняв фуражку, кричал...
— Мне
то же самое говорил о вас меревский учитель, — отнеслась
к нему Лиза.
— А как
же! Он сюда за мною должен заехать: ведь искусанные волком не ждут, а завтра
к обеду назад и сейчас ехать с исправником. Вот вам и жизнь, и естественные, и всякие другие науки, — добавил он, глядя на Лизу. — Что и знал-то когда-нибудь, и
то все успел семь раз позабыть.
— Здравствуй, Женичка! — безучастно произнесла Ольга Сергеевна, подставляя щеку наклонившейся
к ней девушке, и сейчас
же непосредственно продолжала: — Положим, что ты еще ребенок, многого не понимаешь, и потому тебе, разумеется, во многом снисходят; но, помилуй, скажи, что
же ты за репутацию себе составишь? Да и не себе одной: у тебя еще есть сестра девушка. Положим опять и
то, что Соничку давно знают здесь все, но все-таки ты ее сестра.
— Да боже мой, что
же я такое делаю? За какие вины мною все недовольны? Все это за
то, что
к Женни на часок проехала без спроса? — произнесла она сквозь душившие ее слезы.
Так они дошли молча до самого сада. Пройдя так
же молча несколько шагов по саду, у поворота
к тополевой аллее Лиза остановилась, высвободила свою руку из руки Гловацкой и, кусая ноготок, с
теми же, однако, насупленными бровками, сказала...
Когда люди входили в дом Петра Лукича Гловацкого, они чувствовали, что здесь живет совет и любовь, а когда эти люди знакомились с самими хозяевами,
то уже они не только чувствовали витающее здесь согласие, но как бы созерцали олицетворение этого совета и любви в старике и его жене. Теперь люди чувствовали
то же самое, видя Петра Лукича с его дочерью. Женни, украшая собою тихую, предзакатную вечерню старика, умела всех приобщить
к своему чистому празднеству, ввести в свою безмятежную сферу.
Затем, разве для полноты описания, следует упомянуть о
том, что город имеет пять каменных приходских церквей и собор. Собор славился хором певчих, содержимых от щедрот Никона Родионовича, да пятисотпудовым колоколом, каждый праздник громко, верст на десять кругом, кричавшим своим железным языком о рачительстве
того же Никона Родионовича
к благолепию дома божия.
За пренебрежение этой силой она горько наказана, вероятно
к истинному сожалению всех умных и в
то же время добрых сынов России.
Если
же к этому собранию еще присоединялся дьякон и его жена,
то тогда и пели, и спорили, и немножко безобразничали.
Женни не взяла ее
к себе по искренней, детской просьбе. «Нельзя», говорила. Мать Агния тоже говорила: «опомнись», а опомниться нужно было там
же, в
том же вертепе, где кошек чешут и злят регулярными приемами через час по ложке.
— Знаете, какую новость я вам могу сообщить? — спросила она Вязмитинова, когда
тот присел за ее столиком, и, не дождавшись его ответа, тотчас
же добавила: — Сегодня
к нам Лиза будет.
Сумерками Розанова, уезжая, перецеловала всех совершенно фамильярно. С
тою же теплотою она обратилась было и
к Лизе, но
та холодно ответила ей: «Прощайте» и сделала два шага в сторону.
— Ничего: все
то же самое, — отвечала Женни и тихо пошла
к своему столику.
В
тот же день Розанов перед вечером переехал из челышевских нумеров
к Нечаю и поселился в его кабинете, где Дарья Афанасьевна поставила железную кровать, ширмы и маленький комодец.
На
той же неделе Розанов перед вечером зашел
к Арапову. День был жаркий, и Арапов в одних панталонах валялся в своей спальне на клеенчатом диване.
В
то время иностранцам было много хода в России, и Ульрих Райнер не остался долго без места и без дела. Тотчас
же после приезда в Москву он поступил гувернером в один пансион, а оттуда через два года уехал в Калужскую губернию наставником
к детям богатого князя Тотемского.
— Или кабинетные мумии, или шуты, — говорил он: —
та же фраза,
та же рисовка, и ничего более. Вот поедемте в воскресенье
к маркизе — там разный народ бывает, — увидите сами.
— Знаменитость! (франц.).] другие
же просто говорили, что маркиза любила Оничку более всех потому, что он был ее первенец, и этому можно верить, потому что родительская нежность маркизы
к Оничке нимало не пострадала даже после
того, когда московский пророк Иван Яковлевич назвал его «ослицей вааловой».
— Это и без них можно было понять по писанию. У апостола
же Павла в первом послании, глава пятая, читаете: «
К тому не пий воды, но мало вина приемли стомаха ради твоего и частых недуг твоих».
— Батюшки! Батюшки! Русью дух пахнет, и сам Гуфеланд наш здесь! — закричал знакомый голос, прежде чем Розанов успел снять калоши, и вслед за
тем старик Бахарев обнял Розанова и стал тыкать его в лицо своими прокопченными усищами. — Ай да Дмитрий Петрович! Вот уважил, голубчик, так уважил; пойдемте
же к нам наверх. Мы тут, на антресолях.
Еврей в одно мгновение сообразился: он схватил свой перочинный ножик, подскочил с ним
к борющимся, ловко воткнул лезвие ножа в левый глаз рыжего и, в
то же мгновение схватив выпущенную нищим подушку, слетел с лестницы и, перебросившись с своим приобретением через забор, ударился по улице.
В опустевших домах теперь пошла новая жизнь. Розанов, проводив Бахаревых, в
тот же день вечером зашел
к Лизе и просидел долго за полночь. Говорили о многом и по-прежнему приятельски, но не касались в этих разговорах друг друга.
— Да зачем
же? Вы ведь с Бычковым давно знакомы: можете просто пригласить его, и только.
К чему
же тут все это путать? И
то, что вы его приглашаете «только как порядочного человека», совсем лишнее. Неужто он так глуп, что истолкует ваше приглашение как-нибудь иначе, а это письмо просто вас компрометирует своею…
Варвару Алексеевну очень любили ее разбитые и беспомощные жилицы, почти
тою же самою любовью, которая очень надолго остается у некоторых женщин
к их бывшим институтским наставницам и воспитательницам.
Нынешний раз процесс этот совершился даже гораздо быстрее: Ольга Александровна обругала мужа
к вечеру
же на второй день приезда и объявила, что она возвратилась
к нему только для
того, чтобы как должно устроиться и потом расстаться.
В
ту же минуту несколько служителей бросились
к наружной части галереи и заставили отделение львицы широкими черными досками, а сзади в этом отделении послышались скрип и стук железной кочерги по железным полосам. Вскоре неистовый рев сменило тихое, глухое рычание.
Я дождался, пока снова отняли доски от клетки львицы. Львица казалась спокойною. Прижавшись в заднем углу, она лежала, пригнув голову
к лапам; она только вздыхала и, не двигаясь ни одним членом, тревожно бросала во все стороны взоры, исполненные в одно и
то же время и гордости и отчаянья.
— И волей, и неволей, и своей охотой, батюшка Дмитрий Петрович, — отвечал Белоярцев шутя, но с
тем же достоинством. — Вы
к Лизавете Егоровне идете?
Старуха вошла молча, с
тем же узелочком, с которым Розанов ее увидел на улице, и молча зашлепала
к окну, на которое и положила свой узелок.
Лиза давно стала очень молчалива, давно заставляла себя стерпливать и сносить многое, чего бы она не стерпела прежде ни для кого и ни для чего. Своему идолу она приносила в жертву все свои страсти и, разочаровываясь в искренности жрецов, разделявших с нею одно кастовое служение, даже лгала себе, стараясь по возможности оправдывать их и в
то же время не дать повода
к первому ренегатству.
Женни
же, привыкшая
к тишине и безмятежности своей уездной жизни, просто тяготилась новыми знакомствами в
той же мере, в какой она дорожила юношеской дружбой Лизы и расположенностью своих старых знакомых.
Прорвич сделал
то же, положив свои деньги
к деньгам Белоярцева.
— Где
же ваше снисхождение
к людям? Где
же то всепрощение, о котором вы так красно говорили?
— Да… инициатива, это так… но место это все-таки выходит в восьмом классе, — что
же я получу на нем? Мне нужен класс, дорога. Нет, ты лучше проси о
том месте. Пускай оно там и пустое, да оно в седьмом классе, — это важно, если меня с моим чинишком допустят
к исправлению этой должности.