Неточные совпадения
— Бахарев сидит вторым от края; справа от него помещаются четыре женщины
и в
конце их одна стоящая фигура мужеского рода; а слева сидит очень высокий
и очень тонкий человек, одетый совершенно так, как одеваются польские ксендзы: длинный черный сюртук до пят, черный двубортный жилет
и черные панталоны, заправленные в голенища козловых сапожек, а по жилету часовой шнурок, сплетенный из русых женских волос.
Платье его было все пропылено, так что пыль въелась в него
и не отчищалась, рубашка измятая, шея повязана черным платком,
концы которого висели до половины груди.
— Нет, а впрочем, не знаю. Он кандидат, молодой,
и некоторые у него хорошо учились. Вот Женни, например, она всегда высший балл брала. Она по всем предметам высшие баллы брала. Вы знаете — она ведь у нас первая из целого выпуска, — а я первая с другого
конца. Я терпеть не могу некоторых наук
и особенно вашей математики. А вы естественных наук не знаете? Это, говорят, очень интересно.
Сначала, когда Ольга Сергеевна была гораздо моложе
и еще питала некоторые надежды хоть раз выйти с достоинством из своего замкнутого положения, Бахареву иногда приходилось долгонько ожидать
конца жениных припадков; но раз от раза, по мере того как взбешенный гусар прибегал к своему оригинальному лечению, оно у него все шло удачнее.
— С которого
конца начать-то, говорю, не знаю. Игуменья подняла голову
и, не переставая стучать спицами, пристально посмотрела через свои очки на брата.
К
концу этой короткой речи все лицо Лизы выражало одно живое страдание
и, взглянув в глаза этому страданию, Помада, не говоря ни слова, выскочил
и побежал в свою конуру, едва ли не так шибко, как он бежал навстречу институткам.
Таким образом, к
концу первого года, проведенного Женею в отцовском доме, ближайший круг ее знакомства составляли: Вязмитинов, Зарницын, дьякон Александровский с женою, Ольга Саренко, состоявшая в должности наблюдателя, отряженного дамским обществом,
и доктор. С женою своею доктор не знакомил Женни
и вообще постоянно избегал даже всяких о ней разговоров.
Надежд! надежд! сколько темных
и неясных, но благотворных
и здоровых надежд слетают к человеку, когда он дышит воздухом голубой, светлой ночи, наступающей после теплого дня в
конце марта. «Август теплее марта», говорит пословица. Точно, жарки
и сладострастны немые ночи августа, но нет у них того таинственного могущества, которым мартовская ночь каждого смертного хотя на несколько мгновений обращает в кандидата прав Юстина Помаду.
В
конце концов Розанова уступила милым просьбам,
и на конюшню послали приказание готовить долгуши.
Ни на висках, ни на темени у Саренки не было ни одной волосинки,
и только из-под воротника по затылку откуда-то выползала довольно черная косица, которую педагог расстилал по всей голове
и в виде лаврового венка соединял ее
концы над низеньким лбом.
Саренко тихо кашлянул
и смял в боковом кармане тщательно сложенный листик, на котором было кое-что написано про учителя математики,
и разгладил по темени
концы своего хвоста.
Здесь был только зоологический Розанов, а был еще где-то другой, бесплотный Розанов, который летал то около детской кроватки с голубым ситцевым занавесом, то около постели, на которой спала женщина с расходящимися бровями, дерзостью
и эгоизмом на недурном, но искаженном злостью лице, то бродил по необъятной пустыне, ловя какой-то неясный женский образ, возле которого ему хотелось упасть, зарыдать, выплакать свое горе
и, вставши по одному слову на ноги, начать наново жизнь сознательную, с бестрепетным
концом в пятом акте драмы.
Благодаря строгой бережливости Дарьи Афанасьевны в доме Нечая не было видно грязной, неряшливой нужды, но
концы едва-едва сходились с
концами,
и чистенькая бедность была видна каждому, кто умел бы повсмотреться в детские платьица
и перештопанные холстинковые капотики самой Дарьи Афанасьевны.
В
конце второй недели после переезда к Нечаям доктор, рывшийся каждый день в своих книгах
и записках, сшил из бумаги большую тетрадь
и стал писать психиатрическую диссертацию.
В одну прелестную лунную ночь, так в
конце августа или в начале сентября, они вышли из дома погулять
и шаг за шагом, молча дошли до Театральной площади. Кто знает Москву, тот может себе представить, какой это был сломан путь.
Большого удовольствия в этом обществе он не находил с самого начала,
и к
концу первого же года оно ему совершенно опротивело своею чопорностью, мелочностью
и искусственностью.
Розанов присел на
конце длинной оттоманки
и стал рассматривать комнату
и лиц, в ней находящихся.
Подбородок его
и щеки были тщательно выбриты, а рот совсем закрывался седыми усищами, спускавшимися с углов губ длинными
концами ниже челюстей.
«Все это как-то… нелепо очень… А впрочем, — приходило ему опять в голову, — что ж такое? Тот такой человек, что его не оплетешь, а как знать, чего не знаешь. По началу
конец точно виден, ну да
и иначе бывает».
На одной лавочке, в
конце бульвара, сидел высокий сутуловатый человек с большою головою, покрытою совершенно белыми волосами,
и с сильным выражением непреклонной воли во всех чертах умного лица. Он был одет в ватную военную шинель старой формы с капюшоном
и в широкодонной военной фуражке с бархатным околышем
и красными кантами.
Генерал еще пошутил с Розановым
и простился с ним
и Нестеровым у
конца бульвара.
В
конце концов маркиза завербовала Богатыреву в это полезное общество, оказав: «У меня все-таки будет на моей стороне лишний голос», —
и уехала.
После разрыва с Лизою Розанову некуда стало ходить, кроме Полиньки Калистратовой; а лето хотя уже
и пришло к
концу, но дни стояли прекрасные, теплые,
и дачники еще не собирались в пыльный город. Даже Помада стал избегать Розанова. На другой день после описанного в предшедшей главе объяснения он рано прибежал к Розанову, взволнованным, обиженным тоном выговаривал ему за желание поссорить его с Лизою. Никакого средства не было урезонить его
и доказать, что такого желания вовсе не существовало.
Я не знаю, как его взяли от матери, но я его увидел первый раз, должно быть, так в
конце февраля; он тогда лежал на крылечке большой галереи
и грелся.
В
конце коридора стукнула дверь,
и по полу зазвенела кавалерийская сабля.
Но Женни в комитете грамотности заскучала о детях
и уехала, не дождавшись
конца заседания, а о благотворительном обществе, в которое ее записали членом, отозвалась, что она там сконфузится
и скажет глупость.
Райнер помогал каждой, насколько был в силах,
и это не могло не отозваться на его собственных занятиях, в которых начали замечаться сильные упущения. К
концу месяца Райнеру отказали за неглижировку от нескольких уроков. Он перенес это весьма спокойно
и продолжал еще усерднее помогать в работах женщинам Дома.
Дамы без
конца благодарили за этот любезный сюрприз,
и Белоярцев прелюбезно устранял от себя эти благодарности.
При входе Райнера она тотчас начала связывать
концы этого платка у себя за спиною
и торопливо произнесла...
В
конце этой анфилады проводник оставил Розанова, а через минуту в другом
конце покоя зашевелилась массивная портьера. Вошел небольшой человек с неизгладимыми признаками еврейского происхождения
и с непомерными усилиями держать себя англичанином известного круга.
Часу в одиннадцатом в
конце пустой улицы послышалось тихое дребезжание извозчичьих дрожек. Утлый экипаж долго полз по немощеной улице
и, не доезжая нескольких сажен до дома, занятого гражданами, остановился в тени, падавшей от высокого деревянного забора.
Прежде чем к этим узлам осторожно подскочил
и взял их оставшийся в тени извозчик, в другом
конце дома торопливо распахнулись разом два другие темные окна,
и в каждом из них показалось по женской голове.