Неточные совпадения
Если б я был поэт, да
еще хороший поэт, я
бы непременно описал вам, каков был в этот вечер воздух и как хорошо было в такое время сидеть на лавочке под высоким частоколом бахаревского сада, глядя на зеркальную поверхность тихой реки и запоздалых овец, с блеянием перебегавших по опустевшему мосту.
Но как
бы там ни было, а только Помаду в меревском дворе так, ни за что ни про что, а никто не любил. До такой степени не любили его, что, когда он, протащившись мокрый по двору, простонал у двери: «отворите, бога ради, скорее», столяр Алексей, слышавший этот стон с первого раза, заставил его простонать
еще десять раз, прежде чем протянул с примостка руку и отсунул клямку.
— Это верно, — говорил Помада, как
бы еще раз обдумав высказанное положение и убедившись в его совершенной непогрешимости.
— Что это, головы-то не вынесть? Ну, об этом
еще подумаем завтра. Зачем голове даром пропадать? А теперь… куда
бы это поместить Лизавету Егоровну? Помада! Ты здесь весь двор знаешь?
Но стою, молчу, а он
еще далее разъезжает: «Я, говорит, если
бы она мне нравилась, однако, не побоялся
бы на ней жениться.
Если б я был писатель, я показал
бы не вам одним, как происходят у нас дикие, вероятно у нас одних только и возможные драмы, да
еще в кружке, который и по-русски-то не больно хорошо знает.
— Ну… постойте же
еще. Я хотела
бы знать, как вы смотрите на поступок этой женщины, о которой вы вчера рассказывали?
В подобных городках и теперь
еще живут с такими средствами, с которыми в Петербурге надо
бы умереть с голоду, живя даже на Малой Охте, а несколько лет назад
еще как безнуждно жилось-то с ними в какой-нибудь Обояни, Тиму или Карачеве, где за пятьсот рублей становился целый дом, дававший своему владельцу право, по испитии третьей косушечки, говорить...
— Евгения Петровна! — начал опять
еще покорнее Вязмитинов. — Я ведь ничего не прошу: я только хотел
бы услышать из ваших уст одно, одно слово, что вы не оттолкнете моего чувства.
— Ну, это
еще байдуже; а вот як
бы у купи, то вай, вай, вай… лягай, та и помри, то шкоды только ж.
— И не кажи лучше. Сказываю тебе: живу, як горох при дорози: кто йда, то и скубне. Э! Бодай она неладна була, ся жисть проклятая, як о ней думать. От пожалел
еще господь, что жену дал добрую; а то
бы просто хоть повеситься.
Революционные парижские кружки тоже не нравились Райнеру.
Еще он мог симпатизировать федеративным стремлениям чехов, но участие католического духовенства и аристократии в делах польской национальности отворачивало его от этих дел. Брошенные отцом семена презрения к папизму крепко разрослись в молодом Райнере, и он не мог вообразить себе никакой роли в каком
бы то ни было участии с католическим попом. К тому же, как уже сказано, Райнер не был почитателем принципа национальностей.
Над столом
еще висел портретик прекрасной молодой женщины, под которым из того же поэта можно было
бы написать...
В тот вечер, когда происходил этот разговор, было и
еще одно существо, которое было
бы очень способно покраснеть от здешних ораторств, но оно здесь было
еще ново и не успело осмотреться.
То прекрасное качество, которое благовоспитанные люди называют «терпимостью», в некоторых случаях было усвоено Розановым в весьма достаточном количестве. Он не вытерпел
бы, если
бы Лизу злословили, ну а цинически разбирать женщину? — Это что же? Это не вредит. Остановить — в другом месте заговорят
еще хуже.
Прежде чем сонный лакей успел повернуть ключ в двери, звонок раздался
еще два раза и с такою силою, что завод, на котором тянули проволоку, соединявшую звонок с ручкою, имел
бы полное право хлопотать о привилегии.
Розанов потрогал дверь араповского ложемента, — она была заперта. Не поднимая никакого шума, доктор отпер дверь своим ключом и, войдя, тотчас запер за собою двери и не вынул ключа, так, чтобы уже
еще никто не мог отпереть ее, а должен был
бы постучаться.
Беку жаль было хорошего ординатора, но
еще более жаль было
бы ему своего хорошего места, и Лобачевский получил отпуск.
Еще при первом слухе о помолвке Женни мать Агния запретила Петру Лукичу готовить что
бы то ни было к свадебному наряду дочери.
Впрочем, они жили довольно дружно и согласно. Женни ни в чем не изменилась, ни в нраве, ни в привычках. Сделавшись матерью, она только
еще более полюбила свой домашний угол и расставалась с ним лишь в крайней необходимости, и то весьма неохотно. Мужу она ни в чем не противоречила, но если
бы всмотреться в жизнь Евгении Петровны внимательно, то можно
бы заметить, что Николай Степанович в глазах своей жены не вырастает, а малится.
Преданный всякому общественному делу, Райнер хотел верить Белоярцеву и нимало не сердился на то, что тот оттер его от Дома, хотя и хорошо понимал, что весь этот маневр произведен Белоярцевым единственно для того, чтобы не иметь возле себя никого, кто
бы мог помешать ему играть первую роль и
еще вдобавок вносить такие невыгодные для собственного кармана начала, каких упорно держался энтузиаст Райнер.
— Я тоже имею это намерение, — оказал он, остановясь перед Райнером, и начал качаться на своих высоких каблуках. — Но, вы знаете, в польской организации можно знать очень многих ниже себя, а старше себя только того, от кого вы получили свою номинацию, а я
еще не имею номинации. То есть я мог
бы ее иметь, но она мне пока
еще не нужна.
Катерине Ивановне задумалось повести жизнь так, чтобы Алексей Павлович в двенадцать часов уходил в должность, а она
бы выходила подышать воздухом на Английскую набережную, встречалась здесь с одним или двумя очень милыми несмышленышами в мундирах конногвардейских корнетов с едва пробивающимся на верхней губе пушком, чтобы они поговорили про город, про скоромные скандалы, прозябли, потом зашли к ней, Катерине Ивановне, уселись в самом уютном уголке с чашкою горячего шоколада и, согреваясь, впадали в то приятное состояние, для которого
еще и итальянцы не выдумали до сих пор хорошего названия.
Неточные совпадения
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе
еще награду за это? Да если б знали, так
бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий. Это
бы еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!» Вот что худо!
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем
бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть
бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно
еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
А при всем том страх хотелось
бы с ним
еще раз сразиться.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что
еще можно
бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.