Один известный французский рецензент, делая обзор
русского романа, дал самый восторженный отзыв о дарованиях русских беллетристов, но при том ужаснулся «бедности содержания» русского романа.
Неточные совпадения
Между тем, справедливо замеченная «бедность содержания»
русских повестей и
романов находится в прямом соотношении к характеру
русской жизни.
Романы, сюжеты которых заимствованы из времен Петра Великого, Бирона, Анны Ивановны, Елисаветы и даже императора Александра Первого, далеко не безупречные в отношении мастерства рассказа, отнюдь не страдают «бедностью содержания», которая становится уделом
русского повествования в то время, когда, по чьему-то характерному выражению, в
романе и повести у нас варьировались только два положения: «влюбился да женился, или влюбился да застрелился».
— Н… ну, какие склонности! Помилуйте, это все выдумки. Я сказала, чтобы у меня в доме этих
русских романов не было. Это всё русские романы делают. Пусть читают по-французски: по крайней мере язык совершенствуют.
Вообще заметно, что здесь материя преобладает над духом, и что страсти и неумеренные увеселения плоти, говоря языком старинных
русских романов,"оставили на нем свои глубокие бразды".
Хотелось было юнкеру сказать: «Мне бы стакан водки!» Читал он много
русских романов, и в них очень часто отвергнутый герой нарезывался с горя водкою до потери сознания. Но большое усатое лицо швейцара было так просто, так весело и добродушно, что он почувствовал стыд за свою случайную дурацкую мысль.
Неточные совпадения
Признав этих лиц за
Русских, Кити уже начала в своём воображении составлять о них прекрасный и трогательный
роман.
Друзья мои, что ж толку в этом? // Быть может, волею небес, // Я перестану быть поэтом, // В меня вселится новый бес, // И, Фебовы презрев угрозы, // Унижусь до смиренной прозы; // Тогда
роман на старый лад // Займет веселый мой закат. // Не муки тайные злодейства // Я грозно в нем изображу, // Но просто вам перескажу // Преданья
русского семейства, // Любви пленительные сны // Да нравы нашей старины.
— Жульнические
романы, как, примерно, «Рокамболь», «Фиакр номер 43» или «Граф Монте-Кристо». А из
русских писателей весьма увлекает граф Сальяс, особенно забавен его
роман «Граф Тятин-Балтийский», — вещь, как знаете, историческая. Хотя у меня к истории — равнодушие.
Как раньше, Любаша начала устраивать вечеринки, лотереи в пользу ссыльных, шила им белье, вязала носки, шарфы; жила она переводами на
русский язык каких-то
романов, пыталась понять стихи декадентов, но говорила, вздыхая:
Захару было за пятьдесят лет. Он был уже не прямой потомок тех
русских Калебов, [Калеб — герой
романа английского писателя Уильяма Годвина (1756–1836) «Калеб Вильямс» — слуга, поклоняющийся своему господину.] рыцарей лакейской, без страха и упрека, исполненных преданности к господам до самозабвения, которые отличались всеми добродетелями и не имели никаких пороков.