Неточные совпадения
— Что же бы потом еще сделали? Расстреляли или повесили, уж и конец, более уже ничего
не сделаете, а вот моя Глафира его гораздо злее расказнила: она совершила
над ним нравственную казнь, вывернула пред ним его совесть и заставила отречься от самого
себя и со скрежетом зубовным оторвать от
себя то, что было мило. Короче, она одним своим письмом обратила его на путь истинный. Да-с, полагаю, что и всякий должен
признать здесь силу.
Он рассуждал о страстях верно, но
не признавал над собой их власти, даже смеялся над ними, считая их ошибками, уродливыми отступлениями от действительности, чем-то вроде болезней, для которых со временем явится своя медицина.
Я чувствую теперь потребность не оправдываться, — я
не признаю над собою суда, кроме меня самого, — а говорить; да сверх того, вам нечего больше мне сказать: я понял вас; вы будете только пробовать те же вещи облекать в более и более оскорбительную форму; это наконец раздражит нас обоих, а, право, мне не хотелось бы поставить вас на барьер, между прочим, потому, что вы нужны, необходимы для этой женщины.
Оно стремится стать не только одной из сторон жизни, но единственной или, по крайней мере, определяющей,
не признавая над собой никакого внехозяйственного или сверххозяйственного суда.
Но с течением времени, по мере ослабления татар, казачество распространялось по всем южным окраинам, в особенности же на низовьях Днепра. Новые пришельцы, с характером еще не установившимся, кочевали, уходили подальше в степь и
не признавали над собой никакого правительства. Эти вольные или степные казаки были народ опасный, отчаянный, грабивший все, что ни попадалось под руку. Они одинаково охотно дрались и с татарами, и со своим братом — городским казаком.
Неточные совпадения
— Афанасий Васильевич! вашу власть и я готов
над собою <
признать>, ваш слуга и что хотите: отдаюсь вам. Но
не давайте работы свыше сил: я
не Потапыч и говорю вам, что ни на что доброе
не гожусь.
— Если можно
признать, что что бы то ни было важнее чувства человеколюбия, хоть на один час и хоть в каком-нибудь одном, исключительном случае, то нет преступления, которое нельзя бы было совершать
над людьми,
не считая
себя виноватым».
«Когда мужчина
признает равноправность женщины с
собою, он отказывается от взгляда на нее, как на свою принадлежность. Тогда она любит его, как он любит ее, только потому, что хочет любить, если же она
не хочет, он
не имеет никаких прав
над нею, как и она
над ним. Поэтому во мне свобода.
Ничьей власти
над собой не признают, и кажется, у них нет даже понятий «старший» и «младший».
Но если я и
не признаю суда
над собой, то все-таки знаю, что меня будут судить, когда я уже буду ответчиком глухим и безгласным.
Не хочу уходить,
не оставив слова в ответ, — слова свободного, а
не вынужденного, —
не для оправдания, — о нет! просить прощения мне
не у кого и
не в чем, — а так, потому что сам желаю того.