Неточные совпадения
— В этом, владыко, и главный и не главный, — весь в этом; для простых сердец это, владыко, куда как сподручно! — просто ведь это: водкой во славу Христову упиваться нельзя, драться и красть во славу Христову нельзя, человека без помощи бросить нельзя… И
дикари это скоро понимают и хвалят: «Хорош,
говорят, ваш Христосик — праведный» — по-ихнему это так выходит.
— Нас, —
говорят, — за
дикарей жалость берет; из них с этой возней совсем последний толк выбьют; нынче мы их крестим, завтра ламы обращают и велят Христа порицать, а за штраф все что попало у них берут. Обнищевает бедный народ и в скоте и в своем скудном разуме, — все веры перепутал и на все колена хромает, а на нас плачется.
Все, что я мог проговорить, это был вопрос о Кириаке — где он? Но
говорить было так трудно, что
дикарь ничего не слышал. Тут я заметил, что он,
говоря мне, нагибался и кричал мне под треух в самое ухо, и сам я под треух ему закричал...
Мне еще не верилось, что я потерял своего Кириака, и я привстал из саней и хотел позвать его, но меня в то же мгновение и сразу же задушило, точно как заткнуло всего этою ледяною пылью, и я повалился в снег, причем довольно больно ударился головой о санную грядку. Подняться у меня не было никаких сил, да и мой
дикарь мне не дал бы этого сделать. Он придержал меня и
говорит...
Мой
дикарь заметил, что я от него отвернулся, и
говорит...
— Что ты, — спрашиваю, — там делаешь? — и при этом неприятно открываю, как у меня спал и даже совсем переменился мой голос, между тем мой
дикарь как прежде
говорил, так и теперь так же, перекусывая звуки, отрывает.
Неточные совпадения
Самгин слушал внимательно, ожидая, когда этот
дикарь начнет украшать себя перьями орла или павлина. Но Иноков
говорил о себе невнятно, торопливо, как о незначительном и надоевшем, он был занят тем, что отгибал руку бронзовой женщины, рука уже была предостерегающе или защитно поднята.
Даже всегда корректный Прейс
говорил с ним тоном, в котором совершенно ясно звучало, что он, Прейс,
говорит дикарю:
— Вы очень много посвящаете сил и времени абстракциям, —
говорил Крэйтон и чистил ногти затейливой щеточкой. — Все, что мы знаем, покоится на том, чего мы никогда не будем знать. Нужно остановиться на одной абстракции. Допустите, что это — бог, и предоставьте цветным расам,
дикарям тратить воображение на различные, более или менее наивные толкования его внешности, качеств и намерений. Нам пора привыкнуть к мысли, что мы — христиане, и мы действительно христиане, даже тогда, когда атеисты.
— У нас есть варварская жадность к мысли, особенно — блестящей, это напоминает жадность
дикарей к стеклянным бусам, —
говорил Туробоев, не взглянув на Лютова, рассматривая пальцы правой руки своей. — Я думаю, что только этим можно объяснить такие курьезы, как вольтерианцев-крепостников, дарвинистов — поповых детей, идеалистов из купечества первой гильдии и марксистов этого же сословия.
— Расстроила вас потеря голубей, вот вы и ворчите, — заметил Самгин, чувствуя, что этот
дикарь начинает надоедать, а Безбедов, выпив пиво, упрямо
говорил, глядя в пустой стакан: