Неточные совпадения
Тульские мастера, которые удивительное дело делали, в это время как раз только свою работу оканчивали. Свистовые прибежали к ним запыхавшись, а простые люди из любопытной публики — те и вовсе не добежали, потому что с непривычки по дороге ноги рассыпали и повалилися, а потом от
страха, чтобы не глядеть на Платова, ударились домой да где
попало спрятались.
Заяц-хвастун подпрыгнул кверху, точно мячик, и со
страху упал прямо на широкий волчий лоб, кубарем прокатился по волчьей спине, перевернулся еще раз в воздухе и потом задал такого стрекача, что, кажется, готов был выскочить из собственной кожи.
…не внимая // Шепоту ближней толпы, развязала ремни у сандалий, // Пышных волос золотое руно до земли распустила; // Перевязь персей и пояс лилейной рукой разрешила; // Сбросила ризы с себя и, лицом повернувшись к народу, // Медленно, словно заря, погрузилась в лазурную воду. // Ахнули тысячи зрителей, смолкли свирель и пектида; // В
страхе упав на колени, все жрицы воскликнули громко: // «Чудо свершается, граждане! Вот она, матерь Киприда!».
Неточные совпадения
Вронский любил его и зa его необычайную физическую силу, которую он большею частью выказывал тем, что мог пить как бочка, не
спать и быть всё таким же, и за большую нравственную силу, которую он выказывал в отношениях к начальникам и товарищам, вызывая к себе
страх и уважение, и в игре, которую он вел на десятки тысяч и всегда, несмотря на выпитое вино, так тонко и твердо, что считался первым игроком в Английском Клубе.
Нет, он теперь, каждый раз, как обращался к ней, немного сгибал голову, как бы желая
пасть пред ней, и во взгляде его было одно выражение покорности и
страха.
И вдруг ему вспомнилось, как они детьми вместе ложились
спать и ждали только того, чтобы Федор Богданыч вышел зa дверь, чтобы кидать друг в друга подушками и хохотать, хохотать неудержимо, так что даже
страх пред Федором Богданычем не мог остановить это через край бившее и пенящееся сознание счастья жизни.
Я видел, что она готова
упасть в обморок от
страха и негодования.
Бывало, стоишь, стоишь в углу, так что колени и спина заболят, и думаешь: «Забыл про меня Карл Иваныч: ему, должно быть, покойно сидеть на мягком кресле и читать свою гидростатику, — а каково мне?» — и начнешь, чтобы напомнить о себе, потихоньку отворять и затворять заслонку или ковырять штукатурку со стены; но если вдруг
упадет с шумом слишком большой кусок на землю — право, один
страх хуже всякого наказания.