Неточные совпадения
Влияние их на товарищей было
большое; учились они оба прекрасно, и начальство заведения надеялось, что из них выйдут превосходные инженеры. В том же был уверен и великий князь, который «очень желал видеть в инженерном ведомстве честных
людей».
Этот
человек постоянно являлся вне общего движения — «уединенным пошехонцем», и все были рады, что он оставил общество ранее других, все по уходе его тотчас вздохнули, и веселье закипело, а он был уже один, унеся с собою неудовольствие на других и оставив такое же или, может быть, еще
большее неудовольствие в этих других.
Казначей был «косоротый», чиновник из писарей, в своем роде деловитый и в своем роде добрый
человек, очень веселого нрава. Он иногда дозволял офицерам «любопытствовать, сколько в пачке», но
большею частью этого никто не делал, так как это ни к чему не вело и только могло служить перед начальством признаком строптивости.
— Я понял его, — говорил Фермор, — он меня соблазнял потому, что хотел испытывать, но это ему никогда не удастся… И зато он теперь этого
больше себе никогда не позволит ни со мной, ни с другим. Пусть старшие поступают, как хотят, но
люди нашего поколения должны научить этих господ, как надо уважать честность.
В обители св. Сергия тоже знали эту вторую версию и едва ли не давали ей
больше веры, чем первой. Брянчанинов и Чихачев были огорчены погибелью молодого
человека, одного с ними воспитания и одних и тех же стремлений к водворению в жизни царства правды и бескорыстия. Монахи считали гибель Фермора тяжким преступлением для всех русских, бывших на пароходе. По их понятиям, эти господа могли меньше говорить о том, как им близок бедняк, о котором заботился их государь, но должны были
больше поберечь его.
С утра встречались странникам // Все
больше люди малые: // Свой брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. // У нищих, у солдатиков // Не спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое счастье тут?..
Перебиваете вы всё меня, а мы… видите ли, мы здесь остановились, Родион Романыч, чтобы выбрать что петь, — такое, чтоб и Коле можно было протанцевать… потому все это у нас, можете представить, без приготовления; надо сговориться, так чтобы все совершенно прорепетировать, а потом мы отправимся на Невский, где гораздо
больше людей высшего общества и нас тотчас заметят: Леня знает «Хуторок»…
Но тут он почувствовал, что это именно чужие мысли подвели его к противоречию, и тотчас же напомнил себе, что стремление быть на виду, показывать себя
большим человеком — вполне естественное стремление и не будь его — жизнь потеряла бы смысл.
— Полно, полно! — с усмешкой остановил Леонтий, — разве титаниды, выродки старых
больших людей. Вон почитай, у monsieur Шарля есть книжечка. «Napoleon le petit», [«Наполеон Малый» (фр.).] Гюго. Он современного Цесаря представляет в настоящем виде: как этот Регул во фраке дал клятву почти на форуме спасать отечество, а потом…
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья,
человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник
большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Хлестаков. Покорно благодарю. Я сам тоже — я не люблю
людей двуличных. Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и я бы, признаюсь,
больше бы ничего и не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши,
человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем
больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Артемий Филиппович.
Человек десять осталось, не
больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Степени знатности рассчитаю я по числу дел, которые
большой господин сделал для отечества, а не по числу дел, которые нахватал на себя из высокомерия; не по числу
людей, которые шатаются в его передней, а по числу
людей, довольных его поведением и делами.