Неточные совпадения
Княгиня Варвара Никаноровна, находясь в числе строго избранных лиц небольшого кружка, в котором Журавский первый раз прочел свою записку «О крепостных людях и о средствах устроить их положение на
лучших началах», слушала это сочинение с глубочайшим вниманием и по окончании чтения выразила
автору полное свое сочувствие и готовность служить его заботам всем, чем она может.
Неточные совпадения
Но слова о ничтожестве человека пред грозной силой природы, пред законом смерти не портили настроение Самгина, он знал, что эти слова меньше всего мешают жить их
авторам, если
авторы физически здоровы. Он знал, что Артур Шопенгауэр, прожив 72 года и доказав, что пессимизм есть основа религиозного настроения, умер в счастливом убеждении, что его не очень веселая философия о мире, как «призраке мозга», является «
лучшим созданием XIX века».
Через три года явилось второе произведение Островского: «Свои люди — сочтемся»;
автор встречен был всеми как человек совершенно новый в литературе, и немедленно всеми признан был писателем необычайно талантливым,
лучшим, после Гоголя, представителем драматического искусства в русской литературе.
Сто раз перечитал Александров свое произведение и по крайней мере десять раз переписал его самым
лучшим своим почерком. Нет сомнений — сюита была очень хороша. Она трогала, умиляла и восхищала
автора. Но было в его восторгах какое-то непонятное и невидимое пятно, какая-то постыдная неловкость очень давнего происхождения, какая-то неуловимая болячка, которую Александров не мог определить.
— Невинные восторги первого авторства погибают в неравной борьбе с томящей жаждой получить первый гонорар, — резюмировал Пепко мое настроение: — тут тебе и святое искусство, и служение истине, добру и красоте, и призвание, и
лучшие идеи века, и вклад во всемирную сокровищницу своей скромной лепты вдовицы, и тут же душевный вопль: «Подайте мне мой двугривенный!» Я уверен, что литература упала, — это факт, не требующий доказательств, — от двух причин: перевелись на белом свете меценаты, которые
авторам давали случаи понюхать, чем пахнет жареное, а с другой —
авторы нынешние не нюхают табака.
Неужели Пепко прав, уверяя, что наши
лучшие намерения никогда не осуществляются и каждый
автор должен умереть, не исполнив того, что он считает
лучшей частью самого себя?