Неточные совпадения
Несмотря
на то, что семейство Бенни народилось и жило в Польше,
дом Бенни оставался всегда
домом английским; их домашние нравы, обычаи — все это было чисто английское, и английский язык был их домашним языком.
По рассказам покойного Бенни (которых он никогда не давал повода заподозревать ни в малейшей несправедливости), он в
доме отца своего совсем не знал польского характера, а придя в соприкосновение с своими польскими сверстниками в пиотрковской гимназии, не умел ни
на чем сойтись с ними и с первого же раза не полюбил их.
— В классе надо мною за это смеялись, — говорил покойник, — и даже строго осуждали мое внимание к России; но
дома, приезжая
на каникулы, я весь отдавался моему любимому чтению об этой стране с таким восхитительным земельным устройством.
Он стал говорить, что прибыл в Лондон именно с тем единственно, чтобы завязать здесь с самим Александром Ивановичем и с его верными людьми хорошие и прочные связи
на жизнь и
на смерть и затем, уехав в Сибирь, служить оттуда, из
дома, тому самому делу, которому они служат здесь, в Лондоне.
Бенни пустился уговаривать его, что никаких политических предприятий в их
доме не разовьет, что он только хочет взглянуть
на Сибирь и познакомиться с нею; но сибиряк стал
на своем, что и этого нельзя, да и не стоит.
Обед и дальнейшее гостевание в этом
доме были расстроены самым неожиданным и самым печальным образом; а вместе с тем печальная история эта должна была отразиться и
на самом предприятии. Эмиссары рассчитывали получить в этом нижегородском
доме рекомендательные письма в Казань, в Астрахань и в Саратов, и им уже были и обещаны эти рекомендации; но как же после этого, устроенного Ничипоренком, скандала заикаться напоминать об этом обещании?
«Предприниматели» вздрогнули и остановились. Кругом их уже была темная ночь: вдали то затихал, то снова раскатывался грохот разъезжавшегося по
домам города;
на небе изредка проскакивали чуть заметные звезды;
на длинном, пустом, по-видимому, взвозе не было заметно ни души живой.
Озабоченный тем, что постигло Ничипоренко, Бенни не мог оставаться
дома в покое ни
на одну минуту. Он спрятал в печку кипу «Колокола» и собрался ехать к полицеймейстеру. Но только что он вышел в коридор, как Ничипоренко предстал ему в полном наряде и в добром здоровье и, вдобавок, с сияющим лицом. Он рассказал Бенни, что при первой же суматохе он бросился к откосу, прилег за канавку и пролежал, пока казаки побежали мимо его за Бенни, а после встал и вот благополучно пришел домой.
Этим же безобразием своей наружности, неряшливостию и отталкивающими манерами Ничипоренко с первого же своего визита произвел и
на впечатлительную, нетерпеливую и раздражительную хозяйку
дома самое неблагоприятное для себя впечатление.
К выражению этой кровожадности его подзадоривало присутствие посещавшего этот
дом на правах жениха флигель-адъютанта, которому хозяйка, разумеется, оказывала внимание как будущему своему зятю.
Предприниматели были всего вторую неделю в дороге и попали всего только во второй русский
дом, а уже им во второй раз указывали
на двери.
В Петербурге Кельсиев останавливался
на короткое время у Бенни, квартировавшего в то время
на Гороховой близ Каменного моста, в
доме № 29.
Отправленный «лизать тарелки», он и в самом деле прекрасно было пристроился «при милости
на кухне» большого барского
дома, но повстанческим террором был отторгнут от сытной трапезы (которую безмерно любил) и увлечен в литовские леса, где и убит при стычке банды с русскими войсками, причем представилась такая странность:
на груди его чамарки нашли пришитою русскую медаль за Крымскую войну…
Содержание под арестом в каземате съезжего
дома Спасской части производило
на Бенни ужасное действие, тем более что он был арестован больной.
Ее сомнения смущают: // «Пойду ль вперед, пойду ль назад?.. // Его здесь нет. Меня не знают… // Взгляну
на дом, на этот сад». // И вот с холма Татьяна сходит, // Едва дыша; кругом обводит // Недоуменья полный взор… // И входит на пустынный двор. // К ней, лая, кинулись собаки. // На крик испуганный ея // Ребят дворовая семья // Сбежалась шумно. Не без драки // Мальчишки разогнали псов, // Взяв барышню под свой покров.
В ту минуту, когда все трое, Разумихин, Раскольников и она, остановились на два слова на тротуаре, этот прохожий, обходя их, вдруг как бы вздрогнул, нечаянно на лету поймав слова Сони: «и спросила: господин Раскольников где живет?» Он быстро, но внимательно оглядел всех троих, в особенности же Раскольникова, к которому обращалась Соня; потом посмотрел
на дом и заметил его.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в
дом целый полк
на постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»
А вы — стоять
на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в
дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож
на такого человека, что хочет подать
на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит
на цыпочках вслед за квартальными.)
Его благородию, милостивому государю, Ивану Васильевичу Тряпичкину, в Санкт-Петербурге, в Почтамтскую улицу, в
доме под номером девяносто седьмым, поворотя
на двор, в третьем этаже направо».
Неласково // Глядит
на них семья, // Они в
дому шумливые, //
На улице драчливые, // Обжоры за столом…
Ни
дома уцелевшего, // Одна тюрьма спасенная, // Недавно побеленная, // Как белая коровушка //
На выгоне, стоит.