Неточные совпадения
В эту минуту в ее комнату взошел отец: он был, по-видимому, чем-то очень озабочен и хотел было тотчас же выйти назад, — но, увидав молящуюся мать, сам стал возле нее на колени, положил молча земной поклон и, восклонясь, обнял
матушку и меня и, поцеловав нас обоих,
сказал...
Тут я должен
сказать, что я, к величайшему моему удовольствию, освободился от лифляндской группы, в которую был сначала записан, — и переписался в группу киевскую, потому что
матушка, в ответ на мое письмо об исключении меня из корпуса, уведомила меня, что мне в Лифляндию ехать незачем, потому что там она не надеется найти для меня никакого дела, а что она немедленно же пользуется удобным случаем переехать в Киев, где один родственник моего отца занимал тогда довольно видную штатскую должность, — и мать надеялась, что он не откажется дать мне какое-нибудь место по гражданской службе.
Желая блеснуть умом и серьезностью, я кашлянул и хотел
сказать, что наружность не много значит; но
матушка точно прочла мою мысль и ответила на нее, продолжая речь свою...
— Ты будешь спать вот там, —
сказала матушка, указав мне на небольшую комнату влево от гостиной, где мы пили чай, — а вот здесь направо — точно такая же моя комната. Тут все наше помещение, каким мы можем располагать, и нам большего не нужно, — миллионы людей, гораздо более нас имеющие права на большие удобства, лишены и таких. Это очень жалко, но пособить этому не в наших силах, а притом же это, верно, так нужно и так угодно богу.
Но
матушка отклонила от себя мою благодарность и
сказала, что она намерена это делать для себя самой, потому что не знает лучшего удовольствия, как учиться.
Матушка подняла меня с полу, заставила выпить стакан воды, потом нежно прижала меня к груди и, поцеловав в лоб,
сказала...
Здесь
матушка направилась в очень темный уединенный уголок под арками и, став на колени,
сказала мне...
— Вот видишь ли, как опасно говорить о том, чего обстоятельно не знаешь, —
сказала матушка и, объяснив мне происхождение латинского слова «trivialis» в смысле чего-то пошлого и беспрестанно встречающегося, добавила, что имя Харитина в этом смысле гораздо менее тривиально, чем множество других беспрестанно нам встречающихся имен.
Тогда я, желая поправиться и точнее выразить свою мысль,
сказал, что имя Харитина, по моему мнению, неблагозвучно, но
матушка доказала мне, что это имя хорошо и по смыслу, который в себе заключает, и приятно по звучности.
О предстоящих моих с ним занятиях он не
сказал ни слова — и даже когда
матушка отрекомендовала меня,
сказав...
При этом он подмигнул мне — и так неловко подмигнул, что
матушка это заметила. Впрочем, научась в один день наблюдать ее страшную проницательность, я видел, что она еще во время самого рассказа Пенькновского ему уже не верила и читала истину в моих потупленных глазах; но она, разумеется, прекрасно совладала собою — и с спокойствием, которое могло бы ввести в заблуждение и не такого дипломата, как Пенькновский,
сказала...
Когда я был совсем готов,
матушка позвала меня к себе — и, не трогаясь с места,
сказала мне...
Отношения maman и Христи являли другую картину; по моим замечаниям, maman не без некоторой горечи видела мое исключительное пристрастие к Альтанскому, но нежно любила его дочь. Однако, как они ни были друг к другу нежны, казалось, что между ними нет той тесноты духовного единения, какая образовалась у нас с Иваном Ивановичем. Чтобы характеризовать их отношения, я могу
сказать, что
матушка любила Христю, а та ее… тоже любила, но гораздо менее, чем уважала.
Но описанного мною взгляда уже как бы не было:
матушка смотрела на меня прямыми, добрыми и спокойными глазами и, поправив мои волосы, поцеловала меня в лоб и
сказала...
Матушка не сделала мне ни малейшего упрека за это; напротив, спросив: весело ли мне было? и получив от меня утвердительный ответ, она
сказала, что очень рада, что я умею находить удовольствие в беседах с таким рассудительным человеком, как старик Альтанский.
Все это я не преминул, возвратясь домой, сообщить моей
матушке и был немало удивлен, что она выслушала мое донесение как весть неприятную, но давно ей известную; она сдвинула с неудовольствием брови и
сказала...
Раз, в праздничный день, он приходит к нам, по обыкновению, развязным щеголем и франтом, и, предложив maman руку, просил ее его выслушать. Они вдвоем вышли в зал, а я остался в матушкиной комнате, где грелся перед камином; но не прошло и десяти минут, как
матушка вдруг вошла торопливой походкой назад. Она имела вид встревоженный и смущенный и, плотно затворив за собою дверь,
сказала мне...