Неточные совпадения
Она упомянула Зенону сначала о своей родине в далекой Фракии, откуда она была увезена в
детстве в Антиохию и
выросла там при беспрестанных тревогах по поводу быстрых и частых перемен в положении ее родителей, а потом она рассказала, как была отдана замуж за старого и очень безнравственного византийского вельможу, который понуждал ее к постыдным для женщины поступкам в угоду высшего вельможи, от которого зависело его служебное повышение, и как она воспротивилась этому и много за то претерпела, а потом, когда муж ее умер, оставив ей большое богатство, она, по любви к независимости и свободе, не захотела вернуться в свою эллинскую семью, ибо ей противна подчиненность безгласных в семье эллинских женщин, а переселилась
из Антиохии в Египет, где женщины не находятся в таком порабощении, как у эллинов.
Неточные совпадения
Слезы текли скупо
из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней
детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и
росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот:
Тридцать лет тому назад Россия будущего существовала исключительно между несколькими мальчиками, только что вышедшими
из детства, до того ничтожными и незаметными, что им было достаточно места между ступней самодержавных ботфорт и землей — а в них было наследие 14 декабря, наследие общечеловеческой науки и чисто народной Руси. Новая жизнь эта прозябала, как трава, пытающаяся
расти на губах непростывшего кратера.
И я еще теперь помню чувство изумления, охватившее меня в самом раннем
детстве, когда небольшое квадратное пятно, выползшее в ее перспективе из-за горизонта, стало
расти, приближаться, и через некоторое время колонны солдат заняли всю улицу, заполнив ее топотом тысяч ног и оглушительными звуками оркестра.
Должно полагать, что родители мои были хорошие люди, но оставили меня сиротой еще в
детстве, и
вырос я в доме Николая Сергеича Ихменева, мелкопоместного помещика, который принял меня
из жалости.
Один наш арестантик,
из особого отделения, крещеный калмык, Александр или Александра, как звали его у нас, странный малый, плутоватый, бесстрашный и в то же время очень добродушный, рассказывал мне, как он выходил свои четыре тысячи, рассказывал смеясь и шутя, но тут же клялся пресерьезно, что если б с
детства, с самого нежного, первого своего
детства, он не
вырос под плетью, от которой буквально всю жизнь его в своей орде не сходили рубцы с его спины, то он бы ни за что не вынес этих четырех тысяч.