Да, у Краснова руки были странные, они все время, непрерывно, по-змеиному гибко двигались, как будто
не имея костей от плеч до пальцев. Двигались как бы нерешительно, слепо, но пальцы цепко и безошибочно ловили все, что им нужно было: стакан вина, бисквит, чайную ложку. Движения этих рук значительно усиливали неприятное впечатление рассказа. На слова Юрина Краснов не обратил внимания; покачивая стакан, глядя невидимыми глазами на игру огня в красном вине, он продолжал все так же вполголоса, с трудом:
Её большие груди тряслись под рубахой, как вымя стельной коровы, и живот у неё был велик, как у беременной, а ступни ног, казалось,
не имеют костей.
Неточные совпадения
«И почему бы сие могло случиться, — говорили некоторые из иноков, сначала как бы и сожалея, — тело
имел невеликое, сухое, к
костям приросшее, откуда бы тут духу быть?» — «Значит, нарочно хотел Бог указать», — поспешно прибавляли другие, и мнение их принималось бесспорно и тотчас же, ибо опять-таки указывали, что если б и быть духу естественно, как от всякого усопшего грешного, то все же изошел бы позднее,
не с такою столь явною поспешностью, по крайности чрез сутки бы, а «этот естество предупредил», стало быть, тут никто как Бог и нарочитый перст его.
Пестрая молодежь, пришедшая сверху, снизу, с юга и севера, быстро сплавлялась в компактную массу товарищества, общественные различия
не имели у нас того оскорбительного влияния, которое мы встречаем в английских школах и казармах; об английских университетах я
не говорю: они существуют исключительно для аристократии и для богатых. Студент, который бы вздумал у нас хвастаться своей белой
костью или богатством, был бы отлучен от «воды и огня», замучен товарищами.
Видеть себя в печати — одна из самых сильных искусственных страстей человека, испорченного книжным веком. Но тем
не меньше решаться на публичную выставку своих произведений — нелегко без особого случая. Люди, которые
не смели бы думать о печатании своих статей в «Московских ведомостях», в петербургских журналах, стали печататься у себя дома. А между тем пагубная привычка
иметь орган, привычка к гласности укоренилась. Да и совсем готовое орудие
иметь недурно. Типографский станок тоже без
костей!
Прибавьте ко всему, мною сказанному, что, подозрив издалека нечто белое, подходишь с сомнением, высматриваешь; то убеждаешься, что это заяц, то покажется, что совсем
не заяц, а какая-то белая
кость; иногда вся белизна пропадет из глаз, потому что на ходу угол зрения охотника, заслоняемый и пересекаемый разными предметами, изменяется беспрестанно; наконец, уверившись совершенно, что это заяц, очень редко будешь
иметь терпение подойти к нему близко; все кажется, что как-нибудь зашумишь, испугаешь зайца, что он сейчас вскочит и уйдет, и охотник, особенно горячий, всегда выстрелит на дальную меру…
Старцы и юноши, люди свободных профессий и люди ярма, люди белой
кости и чернь — все кружится в одном и том же омуте мелочей,
не зная, что, собственно, находится в конце этой неусыпающей суеты и какое значение она
имеет в экономии общечеловеческого прогресса.