Неточные совпадения
Белинской.
Ты думал о том, как заставить женщину
любить или заставить ее признаться в том, что она притворялась. То и другое очень мудрено, однако
я скорей возьмусь сделать первое, нежели последнее, потому что…
Не имея ни родных, ни собственного имения,
я должна унижаться, чтобы получить прощение мужа. Прощения!
мне просить прощения! Боже!
ты знаешь дела человеческие,
ты читал в моей и в его душе и
ты видел, в которой хранился источник всего зла!.. (Задумывается; потом подходит медленно к креслам и садится.) Аннушка! ходила ли
ты в дом к Павлу Григоричу, чтоб разведывать, как
я велела?
тебя там
любят все старые слуги!.. Ну что
ты узнала о моем муже, о моем сыне?
Ты любишь шумный, хладный свет —
Я сердцем сын пустынь и юга!
Кн<яжна> Софья. Он
тебя так
любит! Белинской свататься приехал:
ты наверное ему не откажешь; так ли? А
я знаю, что Арбенин
тебя очень, очень
любит. (Насмешливо улыбается.)
Всё, что
меня любит, то заражается этой болезнью несчастия, которую
я принужден называть жизнию!» Тут Арбенин посмотрел на
меня пристально, как будто ожидая ответа…
я догадалась… но
ты не слышишь?
К<няжна> Софья (Наташе). Прошу не прогневаться, кузина; а
я скажу, что
ты его
любила; для жениха
ты не должна иметь тайны; и, верно, господин Белинской со
мной согласен? (Наташа при этих словах покраснела.)
Владимир.
Тебе его жаль?
ты его
любишь? не верю! нет,
я не верю! Тот, кто обманул друга, недостоин уваженья!.. Презренье и любовь несовместны! Моя рука
тебя избавит от этой эхидны…
Владимир. Бог! бог! во
мне отныне к
тебе нет ни любви, ни веры! Но не наказывай
меня за мятежное роптанье…
ты…
ты сам нестерпимою пыткой вымучил эти хулы. Зачем
ты дал
мне огненное сердце, которое
любит до крайности и не умеет так же ненавидеть!
Ты виновен! Пускай твой гром упадет на мою непокорную голову:
я не думаю, чтоб последний вопль погибающего червя мог
тебя порадовать!
Белинской. Разве
я употребил во зло твою доверенность? разве
я открыл какую-нибудь из твоих тайн? Загорскина прежде
любила тебя, — положим; а теперь моя очередь. Зачем
ты тогда на ней не женился!..
— Да я не хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать?
Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?
«Это значит, — отвечала она, сажая меня на скамью и обвив мой стан руками, — это значит, что
я тебя люблю…» И щека ее прижалась к моей, и я почувствовал на лице моем ее пламенное дыхание.
Она, приговаривая что-то про себя, разгладила его спутанные седые волосы, поцеловала в усы, и, заткнув мохнатые отцовские уши своими маленькими тоненькими пальцами, сказала: «Ну вот, теперь ты не слышишь, что
я тебя люблю».
«Друг мой, — сказал бы я ей, —
я тебя люблю, но еще сверх того желаю, чтобы ты меня уважала, — вот!» Так ли, так ли я говорю?..
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что
я хочу надеть палевое;
я очень
люблю палевое.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже
любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они
мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у
меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка
ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Я не
люблю церемонии. Напротив,
я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз
меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который
мне очень знаком, говорит
мне: «Ну, братец, мы
тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Так как
я знаю, что за
тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что
ты человек умный и не
любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую
тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Не так ли, благодетели?» // — Так! — отвечали странники, // А про себя подумали: // «Колом сбивал их, что ли,
ты // Молиться в барский дом?..» // «Зато, скажу не хвастая, //
Любил меня мужик!