Казалось, первое знакомство с ним нанесло чуткому сердцу маленькой женщины
кровавую рану: выньте из раны кинжал, нанесший удар, и она истечет кровью.
Долго ждала красавица своего суженого; наконец вышла замуж за другого; на первую ночь свадьбы явился призрак первого жениха и лег с новобрачными в постель; «она моя», говорил он — и слова его были ветер, гуляющий в пустом черепе; он прижал невесту к груди своей — где на месте сердца у него была
кровавая рана; призвали попа со крестом и святой водою; и выгнали опоздавшего гостя; и выходя он заплакал, но вместо слез песок посыпался из открытых глаз его.
Некоторые из них стегали себя многохвостыми плетками из кожи носорога, другие наносили себе короткими ножами в грудь и в плечи длинные
кровавые раны, третьи пальцами разрывали себе рты, надрывали себе уши и царапали лица ногтями.
Неточные совпадения
Назарка подошел к телу и поправил подвернувшуюся голову так, чтобы видеть
кровавую круглую
рану над виском и лицо убитого.
Улетят, развеются туманы, // Приоткроет очи Игорь-князь, // И утру
кровавые я
раны, // Над могучим телом наклонясь».
Прошло очень много лет, пока в душе Буланина не зажила эта
кровавая, долго сочившаяся
рана. Да, полно, зажила ли?
Отольется она тебе с лихвою, твоя слезинка жемчужная, в долгую ночь, в горемычную ночь, когда станет грызть тебя злая кручинушка, нечистая думушка — тогда на твое сердце горячее, все за ту же слезинку капнет тебе чья-то иная слеза, да
кровавая, да не теплая, а словно топленый свинец; до крови белу грудь разожжет, и до утра, тоскливого, хмурого, что приходит в ненастные дни, ты в постельке своей прометаешься, алу кровь точа, и не залечишь своей
раны свежей до другого утра!
И долго юноша над ним // Стоял раскаяньем томим, // Невольно мысля о былом, // Прощая — не прощен ни в чем! // И на груди его потом // Он тихо распахнул кафтан: // Старинных и последних
ран // На ней
кровавые следы // Вились, чернели как бразды. // Он руку к сердцу приложил, // И трепет замиравших жил // Ему неясно возвестил, // Что в буйном сердце мертвеца // Кипели страсти до конца, // Что блеск печальный этих глаз // Гораздо прежде их погас!..