Неточные совпадения
Глупец
я или злодей,
не знаю; но то верно, что
я также очень достоин сожаления, может
быть,
больше, нежели она: во
мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное;
мне все мало: к печали
я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня;
мне осталось одно средство: путешествовать.
Я отвечал, что много
есть людей, говорящих то же самое; что
есть, вероятно, и
такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые
больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок. Штабс-капитан
не понял этих тонкостей, покачал головою и улыбнулся лукаво...
Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство —
было зависть;
я говорю смело «зависть», потому что привык себе во всем признаваться; и вряд ли найдется молодой человек, который, встретив хорошенькую женщину, приковавшую его праздное внимание и вдруг явно при нем отличившую другого, ей равно незнакомого, вряд ли, говорю, найдется
такой молодой человек (разумеется, живший в
большом свете и привыкший баловать свое самолюбие), который бы
не был этим поражен неприятно.
Я часто себя спрашиваю, зачем
я так упорно добиваюсь любви молоденькой девочки, которую обольстить
я не хочу и на которой никогда
не женюсь? К чему это женское кокетство? Вера
меня любит
больше, чем княжна Мери
будет любить когда-нибудь; если б она
мне казалась непобедимой красавицей, то, может
быть,
я бы завлекся трудностью предприятия…
Неточные совпадения
Артемий Филиппович. Человек десять осталось,
не больше; а прочие все выздоровели. Это уж
так устроено,
такой порядок. С тех пор, как
я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной
не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и
не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Он
больше виноват: говядину
мне подает
такую твердую, как бревно; а суп — он черт знает чего плеснул туда,
я должен
был выбросить его за окно. Он
меня морил голодом по целым дням… Чай
такой странный: воняет рыбой, а
не чаем. За что ж
я… Вот новость!
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому
не учите, это
я делаю
не то чтоб из предосторожности, а
больше из любопытства: смерть люблю узнать, что
есть нового на свете.
Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь —
так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
—
Я больше тебя знаю свет, — сказала она. —
Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это. Ты говоришь, что он с ней говорил об тебе. Этого
не было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и жена — это для них святыня. Как-то у них эти женщины остаются в презрении и
не мешают семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между семьей и этим.
Я этого
не понимаю, но это
так.
—
Мне очень жаль, что тебя
не было, — сказала она. —
Не то, что тебя
не было в комнате…
я бы
не была так естественна при тебе…
Я теперь краснею гораздо
больше, гораздо, гораздо
больше, — говорила она, краснея до слез. — Но что ты
не мог видеть в щелку.