— Нет, Николай Степанович, пей кто хочет, а я не стану —
душа не примет. Веришь ли богу, мне все французское так опротивело, что и слышать-то о нем не хочется. Разбойники!..
Афоня. Что мне бабы! Я сам знаю, что я не жилец. Меня на еду не тянет. Другой, поработавши, сколько съест! Много, много съест, и все ему хочется. Вон брат Лёв, когда устанет, ему только подавай. А по мне хоть и вовсе не есть; ничего
душа не принимает. Корочку погложу, и сыт.
Неточные совпадения
Хотя он в глубине
души знал, что свет закрыт для них, он пробовал,
не изменится ли теперь свет и
не примут ли их.
В этом предположении утвердило Левина еще и то замечание, что брат его нисколько
не больше
принимал к сердцу вопросы об общем благе и о бессмертии
души, чем о шахматной партии или об остроумном устройстве новой машины.
Не загляни автор поглубже ему в
душу,
не шевельни на дне ее того, что ускользает и прячется от света,
не обнаружь сокровеннейших мыслей, которых никому другому
не вверяет человек, а покажи его таким, каким он показался всему городу, Манилову и другим людям, и все были бы радешеньки и
приняли бы его за интересного человека.
— Рассказывать
не будут напрасно. У тебя, отец, добрейшая
душа и редкое сердце, но ты поступаешь так, что иной подумает о тебе совсем другое. Ты будешь
принимать человека, о котором сам знаешь, что он дурен, потому что он только краснобай и мастер перед тобой увиваться.
Обнаруживала ли ими болеющая
душа скорбную тайну своей болезни, что
не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что,
не испытанный измлада в борьбе с неудачами,
не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений
не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул
душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?