Он спрыгивает с лошади, бросает ее, исторгает из земли первое
русское знамя, не охраняемое никем (даже шведские артиллеристы с банниками принимают участие в рукопашном бое), и в несколько мгновений ока переносится близ сражающихся.
— Он русский! он наш! — говорит Вадбольский ослабевшим голосом, силясь приподняться с земли; смотрит на знамя со слезами радости, становится на колена и молится. В этот самый миг прибегает несколько русских солдат. Еще не успел Вадбольский их остеречь, как один из них, видя шведа с
русским знаменем и не видя ничего более, наотмах ударяет Вольдемара прикладом в затылок. Вольдемар падает; солдат хочет довершить штыком. Вадбольский заслоняет собою своего спасителя.
— Хорошо, братцы, что мы его скоро отпустили. Пожалуй, разом налетел бы какой мастер: цап-царап под военный артикул да и к ручке Томилы. Не посмотрят, что отнял
русское знамя у шведа и спас нашего князя. Ау, братцы!
Неточные совпадения
Через полчаса по всей армии затрубили побудок; барабанный бой перекатился по всем линиям — и пятидесятитысячное
русское войско, помолясь Отцу Всеобщему и вкусив насущного хлеба, тронулось и загремело по гати.
Знамена развеялись, гобои, трубы, литавры и фаготы зазычали, и песни, без которых
русский нейдет на веселье и на горе, на торжество и на смерть, раздались по полкам.
Все связи между
русскими разрушены; голоса начальников не слушаются, начальники сражаются, как рядовые; пушкари бросают свои пушки;
знамена отданы, и там, где еще веют по воздуху два из них, защищают их лично со своими лейбшицами Кропотов и Полуектов.
Слова его долетают до Вольдемара; он оглядывается на
знамена русские, дрожит от исступления; с жадностью выхватывает из ножен свой палаш и смотрит на него, как бы хочет увериться, что он в его руках.
Несколько баталионов
русских тронулось из стана с распущенными
знаменами, с барабанным боем и музыкою.
И этот другой, думал он, никто, как Владислав Стабровский, брат изменника
русского знамени и едва ли не сам сторонник польского дела.
Неточные совпадения
— Как же это у вас: выпустили «Манифест Российской социал-демократической партии» и тут же печатаете журнальчик «Рабочее
знамя», но уже от «
Русской» партии и более решительный, чем этот «Манифест», — как же это, а?
Появление славянофилов как школы и как особого ученья было совершенно на месте; но если б у них не нашлось другого
знамени, как православная хоругвь, другого идеала, как «Домострой» и очень
русская, но чрезвычайно тяжелая жизнь допетровская, они прошли бы курьезной партией оборотней и чудаков, принадлежащие другому времени.
— Мы должны высоко держать
знамя русских интересов! — патетически восклицал Перекрестов своим гнусавым голосом.
Потом пили за здоровье Николаева и за успех его на будущей службе в генеральном штабе, пили в таком духе, точно никогда и никто не сомневался, что ему действительно удастся наконец поступить в академию. Потом, по предложению Шурочки, выпили довольно вяло за именинника Ромашова; пили за присутствующих дам и за всех присутствующих, и за всех вообще дам, и за славу
знамен родного полка, и за непобедимую
русскую армию…
Потом: «немецкие фабриканты совсем завладели Лодзем»; «немецкие офицеры живут в Смоленске»; «немецкие офицеры генерального штаба появились у Троицы-Сергия, изучают
русский язык и ярославское шоссе, собирают статистические сведения, делают съемки» и т. д. Что им понадобилось? Ужели они мечтают, что германское
знамя появится на ярославском шоссе и село Братовщина будет примежевано к германской империи?