Неточные совпадения
К вечеру прибыл в стан и Паткуль без носа, разумею, красного, и без горба, разбросанных им
по дороге, но, в замену, с планом гуммельсгофских окрестностей и с новыми средствами для мщения. С ним прибыло лицо новое для русских — верный служитель Фриц, а вслед за тем прикатила на своей тележке маркитантша Ильза. Она отлучалась на целые сутки из войска Шереметева для развоза вестей, которые нужно было Паткулю распустить
по Лифляндии.
Многих в это время заставила она горевать
по себе.
Ночь на семнадцатое — последняя для
многих в русском и шведском войсках. Как тяжелый свинец, пали на грудь иных смутные видения; другие спали крепко и сладко за несколько часов до борьбы с вечным сном. Ум, страсти, честь, страх царского гнева, надежда на милости государевы и,
по временам, любовь к отечеству работали в душе вождей.
— О! мы знаем
многое, что еще впереди, — таинственно произнесла Ильза и принялась писать на лоскутке бумаги немецкими буквами по-русски послание такого рода...
Вздрогнули сердца у жителей местечка; гарнизон приготовился к обороне. Ночь проведена в ужасном беспокойстве. На следующей заре весь Мариенбург тронулся с места. Почетные жители начали перебираться в замок; надежда на милость коменданта заставила и средний класс туда ж обратиться;
многие из жителей разбежались
по горам, а другие, которым нечего было терять, кроме неверной свободы, остались в своих лачугах.
Не лиши меня хоть последней милости, молю тебя: сделай, чтобы, когда узнают о смерти Последнего Новика, русские, братья его, совершили
по нем поминовение и помолились о спасении души того, кто любил так
много их и свою родину!
— Почто смущаетесь, братия мои о Господе? — сказал Владимир, приняв на себя постный вид. — Я странствовал
много по святым местам, иду теперь от Гроба Господня к соловецким чудотворцам и несу вам,
по пути, оружия, каковыми подобает подвизаться против сатаны, дышащего зельною яростию на христоименитое достояние.
Что собралось седьмого мая так
много народа на острове Луст-Эланд, прежде столь пустом? Бывало, одни чухонские рыбаки кое-где копышились на берегу его, расстилая свои сети, или разве однажды в год егери графа Оксенштирна, которому этот остров с другими окружными принадлежал, заходили в хижину, единственную на острове, для складки убитых зверей и для отдыха.
По зеленым мундирам узнаю в них русских и — гвардейцев
по золотым галунам, на которых солнце горит ярко.
Радостный возглас: «Да здравствует государь — отец наш,
многие лета!» — вырвался из груди участников этой сцены и обошел весь остров,
по которому офицеры и солдаты были рассыпаны.
По крайней мере, часть себя хочу оставить на родине. Пусть частью этой будет повесть моей жизни, начертанная в следующих строках. Рассказ мой будет краток; не утомлю никого изображением своих страданий. Описывая их, желаю, чтобы мои соотечественники не проклинали хоть моей памяти. Я трудился для них
много, так
много сам любил их! Друзья! помяните меня в своих молитвах…
Андрей Денисов освободил меня из заключения; но та, которую полюбил я так
много, не являлась; и долго, очень долго не видал я ее;
по крайней мере, так мне показалось!
В одном из них, отличавшемся от других величиною и убранством, сидела царевна София Алексеевна, окруженная сестрами своими, молодою, пригожею царицей Марфою Матвеевной, узнавшею столь рано печаль вдовства [Дочь Матвея Васильевича Апраксина, сочетавшаяся пятнадцатого февраля 1682 года с царем Федором Алексеевичем,
по прозванию Чахлым, и овдовевшая, двадцати лет, двадцать седьмого апреля того ж года.], и
многими знатными девицами, приехавшими делить с подругами своими радости сельской, свободной жизни.
Двоекурову Семен Козырь полюбился
по многим причинам. Во-первых, за то, что жена Козыря, Анна, пекла превосходнейшие пироги; во-вторых, за то, что Семен, сочувствуя просветительным подвигам градоначальника, выстроил в Глупове пивоваренный завод и пожертвовал сто рублей для основания в городе академии; в-третьих, наконец, за то, что Козырь не только не забывал ни Симеона-богоприимца, ни Гликерии-девы (дней тезоименитства градоначальника и супруги его), но даже праздновал им дважды в год.
Неточные совпадения
Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак
по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит рукою около лба)
много,
много всего.
Пьем
много мы
по времени, // А больше мы работаем. // Нас пьяных
много видится, // А больше трезвых нас. //
По деревням ты хаживал? // Возьмем ведерко с водкою,
Носила я Демидушку //
По поженкам… лелеяла… // Да взъелася свекровь, // Как зыкнула, как рыкнула: // «Оставь его у дедушки, // Не
много с ним нажнешь!» // Запугана, заругана, // Перечить не посмела я, // Оставила дитя.
Стародум. Ему
многие смеются. Я это знаю. Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за
многих. Зато нонче
многие не стоят одного. Отец мой у двора Петра Великого…
Один только раз он выражается так:"
Много было от него порчи женам и девам глуповским", и этим как будто дает понять, что, и
по его мнению, все-таки было бы лучше, если б порчи не было.