Неточные совпадения
—
Есть из чего набрать венок для будущего победителя шведа Вульфа! — присовокупил
офицер, сошедши с лошади и привязав ее к карете.
Только один избранник осмелился простирать на нее свои виды: именно это
был цейгмейстер Вульф, дальний ей родственник, служивший некогда с отцом ее в одном корпусе и деливший с ним последний сухарь солдатский, верный его товарищ, водивший его к брачному алтарю и опустивший его в могилу; любимый пастором Гликом за благородство и твердость его характера, хотя беспрестанно сталкивался с ним в рассуждениях о твердости характера лифляндцев, о намерении посвятить Петру I переводы Квинта Курция и Науки мореходства и о скором просвещении России; храбрый, отважный воин, всегда готовый умереть за короля своего и отечество;
офицер, у которого честь
была не на конце языка, а в сердце и на конце шпаги.
Великие последствия должны
были произойти от предполагаемого союза бедной воспитанницы его с незначащим артиллерийским
офицером!
Умрет — и вдова храброго шведского
офицера не
будет забыта признательным королем.
— Ей, Катерине Рабе, написано
быть за шведским
офицером. Катерине Рабе, приемышу пастора Глика, кажется, не бесчестно идти за королевско-шведского цейгмейстера. Понимаете ли вы, странники? — вскричал Вульф раздраженным голосом, который испугал даже невесту его.
— Чего не могу простить этому пригожему
офицеру, — произнесла шепотом сентиментальная дева, — так это холодность, с которою он явился к своей невесте! Ни коленопреклонений, ни страстных вздохов! От него так и несет его холодным восемнадцатым столетием. Предчувствую, что их любовь не
будет вечная.
Ждали его; приехал он, а
был не он, шведский
офицер, чернокнижник: надел на себя харю жениха и давай отводить глаза у невесты и у всех холопов.
С другой стороны, добрый, но не менее лукавый Фриц, привозя ему известия из замка и прикрепляя каждый день новое кольцо в цепи его надежды, сделался необходимым его собеседником и утешителем; пользуясь нередкими посещениями своими, узнавал о числе и состоянии шведских войск, расположенных по разным окружным деревням и замкам; познакомившись со многими
офицерами, забавлял их своими проказами, рассказывал им
были и небылицы, лечил лошадей и между тем делал свое дело.
— Нетовщик, что ли? Ну, говори, ведь мы знаем все ваши бредни. Вы не признаете православного священства и таинств в мире? Адамантова согласия, что ль? Ваша братия по каменной мостовой никогда не ходит: не так ли? Титловщик? Ну, говори, борода! (
Офицер потряс его порядочно за бороду, но он молчал.) Можно заставить тебя говорить. У Оськи Томилы немые песни
поют: знаешь ли ты?
Прочтя это письмо, Паткуль задумался: какое-то подозрение колебало его мысли и тяготило сердце. «Неужели? — говорил он сам себе. — Нет, этого не может
быть! Понимаю, откуда удар! Нет, Вольдемар мне верен». Окончив этот разговор с самим собою, он поднял глаза к небу, благодаря Бога за доставление в его руки пасквиля, разодрал его в мелкие клочки и спокойно сказал присутствовавшим
офицерам...
Карла. Тогда ему и воевать не с кем
будет: ведь и офицеры-то у него лучшие лифляндцы; уж сказать правду-матку, служат грудью своему государю, а как нашему крест поцелуют, станут так же служить,
будут нашей каши прихлебатели. Поладим с ними, забражничаем, заживем, как братья, и завоюем под державу белого царя все земли от Ледяного до Черного моря, от Азова до…
Служа за честь, хотя и не за свое отечество, он
был один из первых на всех приступах этого города, один из первых вошел в него победителем, за что при случае
был царю представлен Гордоном [Гордон Александр — родом шотландец, полковник, позже генерал русской службы при Петре I (ум. в 1752 г.).], как отличнейший
офицер его отряда.
Вы имеете много ближайших тому примеров: вы знаете, кто
был тот, кого называет государь своим Алексашею, дитею своего сердца, чьи заслуги вы сами признали; другой любимец государев — Шафиров [Шафиров Петр Павлович (1669–1739) — известный дипломат петровского времени, в 1717–1722 гг. — вице-президент коллегии иностранных дел.] — сиделец, отличный
офицер в вашей армии; Боур [Боур Родион Христианович (1667–1717) — сподвижник Петра, кавалерийский генерал, служивший в молодости в шведском войске и перешедший на сторону русских в сражении под Нарвой в 1700 г.] — лифляндский крестьянин.
Действиями своими соображаясь с главным начальником, каждый из
офицеров, чувствовавший сильное желание узнать, кто
был таинственный проводник, не смел этого домогаться.
— Тише, тише, господа! — перебил насмешливо студент, закручивая усы и побренчивая шпагою. — Здесь
есть шведские
офицеры.
Красноречивые убеждения шведского палаша разогревали и флегму немецкого почтальона. То печально посматривая на бездыханную трубку, у груди его покоившуюся, то умильно кивая шинкам, мимо его мелькавшим, посылал он мысленно к черту шведских
офицеров, не позволявших ему ни курить, ни
выпить шнапсу, и между тем чаще и сильнее похлопывал бичом над спинами своих тощих лошадей-дромадеров.
Офицеры и студенты, представлявшие чухонцев, охотно согласились принять Адольфа в свой поезд; а как
офицер, игравший жениха,
был чрезвычайно услужлив, то, с позволения девицы Рабе, уступил Адольфу свою ролю, прибавив, что в народном празднике первое место принадлежит вестнику народного торжества.
Каково же
было изумление и ужас Катерины Рабе, когда Луиза, при взгляде на мнимого Кикбуша, побледнела, когда трабантский
офицер, бывший до того чрезвычайно смелый и ловкий, смутился, произнеся крестьянское приветствие новорожденной, и, наконец, когда он подошел к баронессе Зегевольд и вручил ей письмо.
— Я… не виноват, господин хороший… я вот сейчас тебе скажу. Кажется, как бы тебе не солгать… да, он поскакал прямо на Оверлак, ну, туда, где живет
офицер, что уморил
было барышню… тлли… — Тут мальчик, играя шпагою стоявшего возле него
офицера, запел жалобно...
В военном совете, после многих разногласий, едва
было решено собрать шведские войска при Гуммельсгофе и дать там отпор набегу русских, когда к гельметскому двору прискакал шведский
офицер, так сказать, на шпорах и шпаге, ибо измученное животное, в котором он еще возбуждал ими жизнь, пало, лишь только он успел слезть с него. Случай этот принят
был за худое предвестие для шведов. Гонец подтвердил слова Вольдемара.