Неточные совпадения
Тони припоминала, как она выезжала со старушкой
в свет, пока та еще была
в силах делать выезды, как избранный кружок, собиравшийся у нее
в доме, обращался с бедною воспитанницей, словно с родной дочерью аристократической барыни. Засыпая у себя дома, ей чудилось, что сухая рука ее, исписанная синими жилками, благословляла ее на сон грядущий, и она верила, что благословение это принесет ей
счастье. Помнила
Тони, как заболела тяжко старушка, перемогалась недолго и просила ее перед смертью закрыть ей глаза.
Свадьба была
в Москве, здесь провели молодые свой медовый месяц. Родные остались для
Тони теми же дорогими друзьями, какими были прежде. Она приглашала Крошку Доррит к себе на житье
в деревню, но та, пожелав ей всевозможного
счастья, не хотела расставаться со своими братьями и скромной долей, которой лучше не желала.
Тони распределила свой денежный капитал, доставшийся ей после смерти ее благодетельницы, братьям и сестре, только переслала к себе
в деревню свой любимый рояль, с которым не могла расстаться.
Неточные совпадения
— Мы прекрасно доехали и вас не беспокоили, — отвечал Сергей Иванович. — Я так пылен, что боюсь дотронуться. Я был так занят, что и не знал, когда вырвусь. А вы по-старому, — сказал он улыбаясь, — наслаждаетесь тихим
счастьем вне течений
в своем тихом
затоне. Вот и наш приятель Федор Васильич собрался наконец.
— Ах, вы барышня! девочка! На какой еще азбуке сидите вы: на манерах да на
тоне! Как медленно развиваетесь вы
в женщину! Перед вами свобода, жизнь, любовь,
счастье — а вы разбираете
тон, манеры! Где же человек, где женщина
в вас!.. Какая тут «правда»!
Этот несколько суровый
тон сменился горячим поцелуем, и Половодова едва успела принять свой обычный скучающий и ленивый вид, когда
в гостиной послышались приближавшиеся шаги maman. У Привалова потемнело
в глазах от прилива
счастья, и он готов был расцеловать даже Агриппину Филипьевну. Остальное время визита прошло очень весело. Привалов болтал и смеялся самым беззаботным образом, находясь под обаянием теплого взгляда красивых глаз Антониды Ивановны.
Я понимаю Le ton d'exaltation [восторженный
тон (фр.).] твоих записок — ты влюблена! Если ты мне напишешь, что любишь серьезно, я умолкну, — тут оканчивается власть брата. Но слова эти мне надобно, чтоб ты сказала. Знаешь ли ты, что такое обыкновенные люди? они, правда, могут составить
счастье, — но твое ли
счастье, Наташа? ты слишком мало ценишь себя! Лучше
в монастырь, чем
в толпу. Помни одно, что я говорю это, потому что я твой брат, потому что я горд за тебя и тобою!
Дети
в нашей семье (впрочем, тут я разумею, по преимуществу, матушку, которая давала
тон всему семейству) разделялись на две категории: на любимых и постылых, и так как высшее
счастие жизни полагалось
в еде, то и преимущества любимых над постылыми проявлялись главным образом за обедом.