Ровно к двум часам пополудни явилась она в гостиницу, где стоял Жвирждовский, и сказала швейцару, чтобы он передал нумерному такого-то номера, что капитана желает
видеть дама по поручению доктора Л.
Неточные совпадения
— Вы знаете, милый Юстиниан Павлович, что я всегда счастлива, когда могу сделать для вас приятное, — сказала она. — По адресу, который вы мне
даете, я
вижу, что он живет недалеко, полчаса ходьбы, не более; да если бы мне пришлось для вас на край Москвы, я сделаю это с величайшим удовольствием.
— Ба! да это тот самый, которого я
видел на Кузнецком мосту, когда Ранеев боролся с ним, и который от него вырвался, — подумал Сурминл. — Но не ошибаюсь ли? Дай-ка, попробую, назову его по имени.
— Закусить! Вы могли бы это сделать в походе. На войне минуты дороги. Виноват, однако ж, тот, кто
дал вам поздно ордер. Впрочем, видно, вы храбрый офицер, не убежали от неприятеля, как другие из вашей команды. Я взыскал с них. По перевязи на руке вашей
вижу, что вы кровью своей искупили вашу вину.
— Что ж тут удивительного, — заметил Ранеев. — Какая же девушка с чистым сердцем (на эти два слова он особенно сделал ударение), с умом, без глупых фантазий,
видя его так часто, не оценит, помимо его привлекательной наружности, его ума, прекрасного, благородного характера, не полюбит его. Берите, берите моего рыцаря, душа моя, и
дай Бог, чтобы сам оригинал принадлежал вам. Какую же куклу выберешь ты, Лиза? — прибавил он с иронией.
— Я
вижу тут сестру милосердия, — проговорила Лиза, —
дайте ее мне.
Но скоро он сам тяжело ранен. Истекая кровью, он
дает знак рукой русскому солдату, который в него выстрелил, подойти к нему. Солдат,
видя, что бессильный, распростертый на земле враг для него больше не опасен, подходит к начальнику банды.
На другой день воевода
видел необходимость
дать отдых своим измученным сподвижникам, и назначил дневку на 27 число.
— Там я, еще в прошлое собрание,
видел даму: ух, черт возьми, с какими калеными глазами!
Неточные совпадения
— А ты не трусь! Бог милостив! // Ты
дай еще целковенький, //
Увидишь — удружу! —
Его послушать надо бы, // Однако вахлаки // Так обозлились, не
дали // Игнатью слова вымолвить, // Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак же ты…» // — И все-то вы, // Я
вижу, дураки!
И рассказали странники, // Как встретились нечаянно, // Как подрались, заспоривши, // Как
дали свой зарок // И как потом шаталися, // Искали по губерниям // Подтянутой, Подстреленной, // Кому живется счастливо. // Вольготно на Руси? // Влас слушал — и рассказчиков // Глазами мерял: —
Вижу я, // Вы тоже люди странные! — // Сказал он наконец. — // Чудим и мы достаточно. // А вы — и нас чудней! —
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается,
видя твою чувствительность. От тебя зависит твое счастье. Бог
дал тебе все приятности твоего пола.
Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…
Их вывели на свежий воздух и
дали горячих щей; сначала,
увидев пар, они фыркали и выказывали суеверный страх, но потом обручнели и с такою зверскою жадностию набросились на пищу, что тут же объелись и испустили дух.