С последним словом он постучался в ворота и на спрос Афанасия Никитина, кто пришел, отозвался именем господним. Его тотчас впустили; разумеется, оградили себя крестным знамением на всякий недобрый случай. Афоня не чуждался знакомства с чужеземцами: с какими и какими народами он не сообщался! Однако ж во всех сношениях с ними всегда осенял себя крестом господним, который, уверен он был, не раз
спасал его от бед.
Неточные совпадения
Вдруг при этих словах послышалось «тук, тук», будто кто клевом долбил, а потом крик ворона (может статься, и вороний). Рассказчица онемела; все, кроме Андрюши, озирались друг на друга и сотворили крестное знамение, приговаривая: «С нами сила крестная! Господи,
спаси от беды!»
Давыдов, не ожидая, что это был император, оскорбился этим призывом и был готов, выступив из-за рогожи, крикнуть на того, кто осмелился звать к себе его, квартального надзирателя, но недопитый стакан пуншу, с которым Давыдову жаль было расстаться,
спас его от беды.
Неточные совпадения
Вера, по настоянию бабушки (сама Татьяна Марковна не могла), передала Райскому только глухой намек о ее любви, предметом которой был Ватутин, не сказав ни слова о «грехе». Но этим полудоверием вовсе не решилась для Райского загадка — откуда бабушка, в его глазах старая девушка, могла почерпнуть силу, чтоб снести, не с девическою твердостью, мужественно, не только самой — тяжесть «
беды», но успокоить и Веру,
спасти ее окончательно
от нравственной гибели, собственного отчаяния.
«Пошел все наверх!» — скомандует боцман, и четыреста человек бросятся как угорелые, точно
спасать кого-нибудь или сами спасаться
от гибели, затопают по палубе, полезут на ванты: не знающий дела или нервозный человек вздрогнет, подумает, что случилась какая-нибудь
беда.
Завет отца и матери, о милый, // Не смею я нарушить. Вещим сердцем // Прочуяли они
беду, — таить // Велели мне мою любовь
от Солнца. // Погибну я.
Спаси мою любовь, //
Спаси мое сердечко! Пожалей // Снегурочку!
Тебя облек я во порфиру // Равенство в обществе блюсти, // Вдовицу призирать и сиру, //
От бед невинность чтоб
спасти, // Отцом ей быть чадолюбивым, // Но мстителем непримиримым // Пороку, лже и клевете; // Заслуги честью награждати, // Устройством зло предупреждати, // Хранити нравы в чистоте.
Каждый раз, когда хор громко и стройно, хотя несколько в нос, пел «
Спаси от бед рабы твоя, богородице», все эти три тысячи человек с однообразным тихим шелестом творили свои усердные крестные знамения и клали низкие поклоны.