Неточные совпадения
Народ сделал около
него кружок, ахает, рассуждает; никто не думает
о помощи. Набегают татары, продираются к умирающему, вопят,
рыдают над
ним. Вслед за
ними прискакивает сам царевич Даньяр.
Он слезает с коня, бросается на тело своего сына, бьет себя в грудь, рвет на себе волосы и наконец, почуяв жизнь в сердце своего сына, приказывает своим слугам нести
его домой. Прибегает и Антон, хочет осмотреть убитого —
его не допускают.
— Милый, родной ты братец мой, — могла она только сказать,
рыдая. Она не смела произнести имя жениха, не только что просить
о нем; стыд девический, а более строгий обычай запрещал говорить ей то, что у нее было на душе. Ей, девице, позволено было только плакать об отце или брате; слезы, посвященные другому мужчине, хоть бы и жениху, сочли бы за преступление. Но в немногих словах ее было столько скорби, столько моления, что брат не мог не понять,
о чем так крушилась Анастасия.
Неточные совпадения
Между
ними были люди мягкие и люди суровые, люди мрачные и люди веселые, люди хлопотливые и люди флегматические, люди слезливые (один с суровым лицом, насмешливый до наглости; другой с деревянным лицом, молчаливый и равнодушный ко всему; оба
они при мне
рыдали несколько раз, как истерические женщины, и не от своих дел, а среди разговоров
о разной разности; наедине, я уверен, плакали часто), и люди, ни от чего не перестававшие быть спокойными.
Сколь сладко неязвительное чувствование скорби! Колико сердце
оно обновляет и оного чувствительность. Я
рыдал вслед за ямским собранием, и слезы мои были столь же для меня сладостны, как исторгнутые из сердца Вертером…
О мой друг, мой друг! почто и ты не зрел сея картины? ты бы прослезился со мною. И сладость взаимного чувствования была бы гораздо усладительнее.
Не зная покою ни ночью, ни днем, //
Рыдая над бедным сироткой, // Всё буду я думать
о муже моем // Да слышать упрек
его кроткий.
Он рыдал как дитя, как женщина. Рыдания теснили грудь
его, как будто хотели ее разорвать. Грозный старик в одну минуту стал слабее ребенка.
О, теперь уж
он не мог проклинать;
он уже не стыдился никого из нас и, в судорожном порыве любви, опять покрывал, при нас, бесчисленными поцелуями портрет, который за минуту назад топтал ногами. Казалось, вся нежность, вся любовь
его к дочери, так долго в
нем сдержанная, стремилась теперь вырваться наружу с неудержимою силою и силою порыва разбивала все существо
его.
— Целая семья животных! — перебил Александр. — Один расточает вам в глаза лесть, ласкает вас, а за глаза… я слышал, что
он говорит обо мне. Другой сегодня с вами
рыдает о вашей обиде, а завтра зарыдает с вашим обидчиком; сегодня смеется с вами над другим, а завтра с другим над вами… гадко!