Неточные совпадения
Со всех сторон стекались итальянцы и чужеземцы,
многие из любопытства видеть великолепное зрелище, иные
по долгу, другие из любви к искусству или чувства религиозного.
Уж в это самое время смутно носились
по Германии и во
многих местах Европы идеи преобразования, которые вскоре должны были усилиться гонениями западной церкви, разложиться в логической голове Лютера и вспыхнуть в этом мировом кратере, из которого огненная лава и пепел потекли с такою грозною быстротою на царства и народы.
Но лучшая утеха и надежда, ненаглядное сокровище старика, была дочь Анастасия. О красоте ее пробежала слава
по всей Москве, сквозь стены родительского дома, через высокие тыны и ворота на запоре. Русские ценительницы прекрасного не находили в ней недостатков, кроме того, что она была немного тоненька и гибка, как молодая береза. Аристотель, который на своем веку видел
много итальянок, немок и венгерок и потом имел случай видеть ее, художник Аристотель говаривал, что он ничего прекраснее ее не встречал.
Вот я вам расскажу (здесь он начал считать
по пальцам): во-первых — боярин, во-вторых — воевода, в-третьих — окольничий, великий дворецкий (заметьте, есть и младшие), переводчик и так далее: казначей, печатник, дьяк, постельничий, спальничий, сокольничий, конюший, ясельничий, приказчик, шатерничий и
многое множество других чинов.
Пузырек с эликсиром передан ходячему скелету при переводе лекарского наставления. Дрожащая костлявая рука положила было на стол корабельник (Schiffsnobel). Корабельник? легко сказать! Подарок царский, судя
по тому, что и сам Иван Васильевич посылывал родным своих друзей, царицам, детям их
по корабельнику,
много по два. Несмотря на важность дара, лекарь возвратил монету, говоря, что возьмет ее, когда лекарство подействует. С этим выпроводил от себя пациента и посредника.
Ненасытя звали так
по роду болезни его. Он ел
много, невероятно
много, иногда столько, сколько могли бы съесть досыта четверо здоровых, и все был голоден. Лицо его выражало болезненность глубокую; между тем глаза имели какую-то необыкновенную, двойственную живость и блеск, как будто через них смотрели два существа, ошибкою природы помещенные в одном теле. Эта двойственность глаз поразила врача. Вот что на спросы его рассказал Ненасыть о своей болезни.
По-видимому, этот человек очень любил своих коней, потому что сам ел, как монах первых христианских времен, а своему животу — так он называл коней — задавал то и дело овса и радовался, что они на этой стойке
много кушают.
Борьба была неровная; ей не дали
много горячиться: стилет в бок, шестопер
по голове, и верный сторож замолк навеки.
— Дед и отец татарского царевича и он сам трудились
много христианского дела ради, — молвил боярин, опять кланяясь, — каждому
по заслугам.
Этот ответ сопровождался хохотом русских, которые были помоложе, и
многих иностранцев, понимавших русский язык. Кто из них, будто нечаянно, толкнул деспота морейского, кто показал сзади, что готов щелкнуть его
по лысине. Греки печально головой качали. Боярин с окладистою седою бородою сохранял важный, холодный вид.
Властитель Руси держит его в великой чести; Иоанн-младой, наследник престола, добрый, великодушный, надежда Руси, особенно расположен к нему; русские,
по крайней мере
многие, перестают питать к нему отвращение и со временем его полюбят; вот и меж ними приобрел он себе друзей.
— Теперь и
многие разумеют его ничтожным лекаришкой;
по мне и вся Москва затрубила про него. Без хвастовства сказать, высокомощнейший посол, мне стоит только намекнуть, уж во всех концах города кричат: быть
по сему; дворской переводчик это сказал. О, Русь меня знает, и я знаю Русь!
Перебрав смертные ступени
по этой лестнице, тверские всадники на конце ее недосчитались у себя
многих.
Ночью водили его с завязанными глазами
по улицам и, после
многих запутанных обрядов, ввели в дом.
Было
много женихов: иные казались не
по нраву боярина — ведь она одна у него, словно солнышко на небе, — других разбивал Мамон через подкупленных свах.
Разумеется, на радости, также
по русскому обычаю, во всех концах города
многие славили победу без памяти, то есть до того заглядывали в ковши и стопы, что потеряли способность помнить что-либо.
Фить, фить, фить (тут переводчик, приосанясь, начал показывать руками, как будто выступал на противника) и пуф! прямо в сердце; не жалейте, бейте, колите, вонзайте без пощады,
по локоть руки вашей, прямо в это кровожадное сердце, откуда истекло так
много горечи на дом, почивавший под благословением божиим.
Ужасная процессия потянулась
по набережной,
по Великой улице, к Москворецкому мосту. Толпы народа начали сноваться вслед за ней. Казалось, надо бы ожидать, что чернь присоединит свои оскорбления к тем, которыми татаре угощали свою несчастную жертву; напротив, русские, смотря на молодость, красоту, благородный вид Антона, слыша, что он готовился принять русский закон, жалели о нем и бранили татар,
многие женщины плакали.
Двоекурову Семен Козырь полюбился
по многим причинам. Во-первых, за то, что жена Козыря, Анна, пекла превосходнейшие пироги; во-вторых, за то, что Семен, сочувствуя просветительным подвигам градоначальника, выстроил в Глупове пивоваренный завод и пожертвовал сто рублей для основания в городе академии; в-третьих, наконец, за то, что Козырь не только не забывал ни Симеона-богоприимца, ни Гликерии-девы (дней тезоименитства градоначальника и супруги его), но даже праздновал им дважды в год.
Неточные совпадения
Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак
по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит рукою около лба)
много,
много всего.
Пьем
много мы
по времени, // А больше мы работаем. // Нас пьяных
много видится, // А больше трезвых нас. //
По деревням ты хаживал? // Возьмем ведерко с водкою,
Носила я Демидушку //
По поженкам… лелеяла… // Да взъелася свекровь, // Как зыкнула, как рыкнула: // «Оставь его у дедушки, // Не
много с ним нажнешь!» // Запугана, заругана, // Перечить не посмела я, // Оставила дитя.
Стародум. Ему
многие смеются. Я это знаю. Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за
многих. Зато нонче
многие не стоят одного. Отец мой у двора Петра Великого…
Один только раз он выражается так:"
Много было от него порчи женам и девам глуповским", и этим как будто дает понять, что, и
по его мнению, все-таки было бы лучше, если б порчи не было.