Неточные совпадения
За него ближние и молиться не
смеют вслух.
Как же смотрели на них в XV веке, когда была учреждена инквизиция, жарившая их и мавров тысячами? когда самих христиан жгли, четверили, душили, как собак,
за то, что они
смели быть христианами по разумению Виклефа или Гуса, а не по наказу Пия или Сикста?
Власти преследовали жидов огнем,
мечом и проклятиями: народ, остервененный против них слухами, что они похищают детей и в день пасхи пьют их кровь, вымещал на них
за одно вымышленное злодеяние сторицею настоящих.
Духовник шел с дарами на лестницу; вслед
за ним входил Антонио Фиоравенти; навстречу шел хозяин дома, бледный, дрожащий, с растрепанной головой, с запекшимися губами. Был полдень; солнце ярко освещало лестницу, все предметы резко означались. Первым делом барона, гордого, спесивого, родственника королевского, было броситься к ногам итальянца и
молить его о спасении супруги. Золото, поместья, почести, все сулил он ему, лишь бы спасти ту, которая была для него дороже самой жизни.
Помни, мой друг,
месть моя отняла у него знатный род, богатства; один господь знает, чего не отнял я у него и что дал ему взамен, и вознагради
за меня Антонио своей любовью, которая для него очень, очень дорога, дороже, нежели предполагать можешь.
В самом деле, лишь только выборные люди отмерили заповеданный круг,
за который бойцы не
смели переступить, соперники скинули шапки и низенько поклонились на четыре стороны.
— Обман! обман! — закричал кто-то
за дверью, — и бедный переводчик, окруженный со всех сторон внезапным нападением, трясясь как лист, ни жив ни мертв, остановился на волшебном имяреке. Он не имел сил пошевелить языком, не
смел оборотиться.
С этого времени и в палатах стали
мести на ночь, чтобы ангелам-хранителям в ночную тишь любо и привольно было обхаживать спящих, чтобы они не запнулись обо что и
за то не разгневались.
Князь Холмский, о котором рассказывали, что он сдирал кожу с неприятельских воинов и собственною рукою убивал своих
за грабеж, был чувствителен к добру, ему оказанному. Он не принял назад жуковины и просил лекаря оставить ее у себя на память великодушного поступка. Перстень, по металлу, не имел высокой цены, и Антон не
посмел отказать.
Жадно следя шаги милого постояльца, Анастасия
заметила вчера уход его из дому с братом ее — с братом, который ведет разгульную жизнь, которого отец журит иногда
за ночные похождения.
Поппель схватился
за рукоять
меча.
По богатому вооружению его, по стальному украшенному бирюзою шлему, по серебряной насечке лат и
меча, осыпаемых лучами солнца, вы приняли бы его
за знатного юношу, только что постриженного.
К стороне княгини подъехал Антон. Таким образом, драгоценный залог был под
мечами двух сильных молодцов, которые, в случае нужды, могли поспорить о нем, один с двоими. Дворчан великого князя окружила дружина Хабара. Холмский, ничего не подозревая, ехал в нескольких саженях позади. Он беспокоился более мыслью о погоне из города и нередко останавливался, чтобы прислушаться, не скачут ли
за ними.
Правда, он успел дорогой
заметить в своем возничем необыкновенный ум, увлекательное красноречие, познания химические и редкую любознательность; но лукавство умело все это так перемешать, что часто
за самою умною беседой следовали самые глупые вопросы и объяснения, путавшие сначала догадки Антона.
По приказанию боярина подали ему лучшие серебряные кубки и стопы его. Не говоря ни слова, он положил их
за пазуху дворецкого, в карманы, куда только мог. Этот не брал, отказывался, благодарил, опять отказывался и все-таки принял. Он понял своего приятеля и унес с собою тяжкую добычу, безмолвный, но красноречивый залог
мести.
Селинова успела осторожно спрятаться
за дверь так, что он не
заметил ее.
На другой день, с приличными духовными обрядами, заложен первый камень под основание Успенской соборной церкви. Вслед
за тем начал Аристотель и строить ее по образцу владимирской. С удовольствием
заметил он, что тип ее находится в Венеции, именно церковь святого Марка. Но перелом, сделанный в нем победою религиозной воли над славолюбием и лучшими его надеждами, был так силен, что положил его на болезненный одр, с которого нелегко подняли его пособия врача и друга и любовь сына.
За ним переливается чешуйчатым потоком отборная десятня всадников в шлемах и латах, с
мечами и бердышами.
Молодой человек слушал с ужасом откровение жида. Он поднял глаза к небу, как будто
молил его вступиться
за свое дело…
Такими увещаниями поставил между собой и ею святую ограду,
за которую желания ее не
смели уж переступить.
Все через калитку вошли в ограду, кроме недельщиков, которые остались
за ней для наблюдения, чтобы никто из посторонних не
смел к ней подходить.
Между тем Хабар на паперти молился Георгию Победоносцу, поднявшему
меч за него.
— Милый, родной ты братец мой, — могла она только сказать, рыдая. Она не
смела произнести имя жениха, не только что просить о нем; стыд девический, а более строгий обычай запрещал говорить ей то, что у нее было на душе. Ей, девице, позволено было только плакать об отце или брате; слезы, посвященные другому мужчине, хоть бы и жениху, сочли бы
за преступление. Но в немногих словах ее было столько скорби, столько моления, что брат не мог не понять, о чем так крушилась Анастасия.
Буду вечно господа
молить за тебя!
Неточные совпадения
Осип (выходит и говорит
за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон,
мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то,
мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Городничий. Да я так только
заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы
за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Как ни просила вотчина, // От должности уволился, // В аренду снял ту мельницу // И стал он пуще прежнего // Всему народу люб: // Брал
за помол по совести.
За спором не
заметили, // Как село солнце красное, // Как вечер наступил. // Наверно б ночку целую // Так шли — куда не ведая, // Когда б им баба встречная, // Корявая Дурандиха, // Не крикнула: «Почтенные! // Куда вы на ночь глядючи // Надумали идти?..»
Шли долго ли, коротко ли, // Шли близко ли, далеко ли, // Вот наконец и Клин. // Селенье незавидное: // Что ни изба — с подпоркою, // Как нищий с костылем, // А с крыш солома скормлена // Скоту. Стоят, как остовы, // Убогие дома. // Ненастной, поздней осенью // Так смотрят гнезда галочьи, // Когда галчата вылетят // И ветер придорожные // Березы обнажит… // Народ в полях — работает. //
Заметив за селением // Усадьбу на пригорочке, // Пошли пока — глядеть.