Неточные совпадения
Честь честью
князю,
хотя и заключенному!..)
— И
князь Лукомский, и толмач его Матифас показали, что
хотели отравить тебя по насылу Казимира, — отвечал Мамон с твердостью. — Пытал я давать зелья лихим бабам; от одного макова зернышка пучило их, а собаку разорвало.
—
Князя,
хочешь ты сказать? — перебил Иван Васильевич. — Не признаю более тверского
князя. Что, спрашиваю тебя, что обещал он нам договорною грамотою, в которой был посредником епископ его, ныне к нам прибывший?
Так выпроводил великий
князь всех своих дельцов-домочадцев, кроме дворецкого. Гусева почтил он Елизаровичем: зато и обязанность его была нелегкая — понудить грозою и ласкою
князей ростовского и ярославского к уступке Ивану Васильевичу своих владений, о которой они когда-то намекали. Русалка остался и умиленно посмотрел на великого
князя, как бы
хотел доложить ему, что имеет надобность нечто сказать.
— Так ты, мой люба (великий
князь погладил его по голове, как наставник умного ученика), махни нынче же, сейчас, тихомолком в Верею… Скажем, захворал… Скачи, гони, умори хоть десяток лошадей, а в живых заставай
князя Михайлу Андреевича… как
хочешь, заставай!.. Улести лаской, духовною речью, а если нужно, пугни… и привози ко мне скорей душевную грамоту, передает-де великому
князю московскому свою отчину, всю без остатка, на вечные времена, за ослушание сына.
Им на это отвечали только, что в пример другим совершается казнь над мерзкими, богопротивными изменниками, литвином,
князем Иваном Лукомским, и его сообщником, толмачом Матифасом, которые
хотели отравить великого государя, господина всея Руси, Ивана Васильевича.
— С Новгородом и Ордою сладили, — сказал великий
князь, — а тут, не взыщи, невелика птичка, да не заставишь сделать, чего не
захочет. Разве послушается княгиню, которую очень любит.
— Этого-то победителя, по приказу великого
князя, ловят теперь…
хотят в железа, в тюрьму…
—
Хочу ли? вестимо! — отвечает боярин, собрав свои рассеянные мысли. — Ступай теперь тем путем, которым пришел… А мы с сыном… (тут он задумался) сын впустит к нам
князя через железную дверь, что из твоих хоромин на нашу половину.
— Наш осподарь, великий
князь всея Руси, Иван Васильевич, — отвечал дьяк Курицын с твердостью и выпрямясь, —
хочет дружбы цесаря, а не милостей: равный равного не жалует. Говорю к слову; а коли твоей милости доверено что от твоего императора, то высокие слова его не нам слышать, а нашему осподарю, великому
князю всея Руси, не нам и отвечать.
Сказав это, Аристотель просил рыцаря оставить его и не отвлекать от важного дела, порученного ему великим
князем, в противном случае
хотел позвать из сеней приставов, имевших надзор за послом.
— Ведь он не воевода
князь Холмский! — закричал он ярым голосом. — Торгаш, лапотник! Сковать его в железа и неволею вести на Тверь. Коли не
хочет указывать нам дорогу туда, так мы ему укажем и подалее.
— Да, — сказал художник-розмысл, — qui va piano, va sano [Тише едешь — дальше будешь (ит.).] — эту родную пословицу перевел я когда-то великому
князю на русский лад. Иоанн много утешался ею, и немудрено: она вывод из всех его подвигов. И потому
хочу я выбрать ее девизом для медали великого устроителя Руси.
Но великий
князь ее, Михайло Борисович, и бояре, оставшиеся ему верными,
хотели еще защищаться.
— Не горячись попусту,
князь, если
хочешь добра и живота своему господину! — крикнул он, задерживая лошадь Михайлы Борисовича. — Не проливай крови напрасно, побереги голову его, не то разом слетит.
Но сердце этого презренного жида хранило благодеяния молодого бакалавра, как святой завет; оно-то строго наказало Курицыну беречь его, как зеницу своего ока, как любимое дитя свое, внушать великому
князю все доброе о нем, помогать ему, в случае нужды, деньгами, силою своего влияния, огнем и мечом, чем
хотел, лишь бы уберечь драгоценную голову от житейских бурь.
«Помилуй, — сказал великий
князь, — что это
хочешь ты нам выстроить?» — «Храм божьей матери, который был бы ее достоин», — отвечал я.
Один из них [
Князь Семен Иванович Ряполовский.]
хочет что-то передать ему и не может: слезы мешают говорить.
— Брат хоть и злодей мне, — продолжал великий
князь, — хоть и посягал на мою душу, на Москву — за то и посажен в железа, — да я лиха смертного ему не желаю, видит господь, не желаю.
Хочу только проучить его, наказать, аки отец наказывает.
Хочу добра Москве и братьям моим. Кому ж и печальником быть о них! Ведь я старший в семье. А с Андреем от малых ногтей возросли вместе.
— Нет, при этом случае не возьму богатых даров от великого
князя,
хотя бы пришлось заслужить и гнев его. Я не продаю себя. По крайней мере душа моя чиста будет, здесь и на том свете, от упрека в корысти. Во всем прочем послушаю тебя; чтоб доказать это, из твоего дома иду прямо к Афанасию Никитину.
Грозной воле великого
князя не смеет противиться татарин; Антон допущен к одру молодого царевича. Кровь унялась, но обнаружился жар,
хотя и не в сильной степени. Лекарь не ограничился свидетельством; он преступил даже приказ великого
князя. Сделаны необходимые перевязки, а потом уж исследован приступ болезни.
— Ты вовсе забыл меня, — говорил он своему другу, дворецкому, — где ж твое слово? где твой крест? Так-то платишь мне за услуги мои! Не я ли выручил твою голову в деле
князя Лукомского?.. Сокруши мне лекаря, как
хочешь… Я обещал цесарскому послу… Я поклялся, что Обращихе не бывать замужем… Уж коли этого не сделаешь для меня, так я и на том свете не дам тебе отдыха.
— Не пожар ли? коня! — вскричал великий
князь, который в таких случаях всегда отправлялся сам тушить огонь,
хотя бы это случилось и в полночь.
— Коли б
хотел я сам, не могу, — отвечал им великий
князь. — Я дал слово Даньяру, другу и слуге моему, я клялся перед образом Спасителя. Ни для родного сына не отступлюсь.
Неточные совпадения
Сочинил градоначальник,
князь Ксаверий Георгиевич Миналадзе [Рукопись эта занимает несколько страничек в четвертую долю листа;
хотя правописание ее довольно правильное, но справедливость требует сказать, что автор писал по линейкам. — Прим. издателя.]
— Я уж на что глуп, — сказал он, — а вы еще глупее меня! Разве щука сидит на яйцах? или можно разве вольную реку толокном месить? Нет, не головотяпами следует вам называться, а глуповцами! Не
хочу я володеть вами, а ищите вы себе такого
князя, какого нет в свете глупее, — и тот будет володеть вами!
— Глупые вы, глупые! — сказал он, — не головотяпами следует вам по делам вашим называться, а глуповцами! Не
хочу я володеть глупыми! а ищите такого
князя, какого нет в свете глупее, — и тот будет володеть вами.
— Мы щуку с яиц согнали, мы Волгу толокном замесили… — начали было перечислять головотяпы, но
князь не
захотел и слушать их.
«Всех ненавижу, и вас, и себя», отвечал его взгляд, и он взялся за шляпу. Но ему не судьба была уйти. Только что
хотели устроиться около столика, а Левин уйти, как вошел старый
князь и, поздоровавшись с дамами, обратился к Левину.