Неточные совпадения
Как-то раз хотел царевич подарить ему дорогую вещицу из своего костяного ларца; но дьяк с бережью напомнил узнику, что все вещи
в ларце — его, что он может играть ими, сколько
душе угодно, да располагать ими не волен.
Изредка печальные думы перебегают по этому лицу; чаще проникнуто оно грустью, и вы, не видя на нем слез, сказали бы, что
душа ее вся
в слезах.
— Я
в душе давно благословила вас, мои друзья. Что скажет отец?
А странник все далее и далее. Еще долго видел он голубое небо своей родины,
в которое
душе так хорошо было погружаться, горы и утесы, на нем своенравно вырезанные, серебряную бить разгульной Эльбы, пирамидальные тополи, ставшие на страже берега, и цветущие кисти черешни, которые дерзко ломились
в окно его комнаты. Еще чаще видел он во сне и наяву дрожащую, иссохшую руку матери, поднятую на него с благословением.
Как же смотрели на них
в XV веке, когда была учреждена инквизиция, жарившая их и мавров тысячами? когда самих христиан жгли, четверили,
душили, как собак, за то, что они смели быть христианами по разумению Виклефа или Гуса, а не по наказу Пия или Сикста?
Не знали, однако ж, силы этой
души, потому что никто еще не входил с нею
в борьбу, ни люди, ни судьба.
Фиоравенти захохотал
в душе своей адским хохотом; волосы встали бы у того дыбом, кто мог бы слышать этот смех. Руки его тряслись, губы дрожали, колена подгибались; но он старался оправиться и сказал с сатанинскою улыбкою...
Эренштейн продолжал таким же торжественным, глубоко изливающимся из
души голосом, но так, чтобы его нельзя было слышать
в спальне жены...
Амалия сделалась вновь беременной: это обстоятельство принесло отраду растерзанной
душе барона. Может быть, она подарит ему другого сына… Тогда первый пусть идет
в жертву неумолимому року, пусть будет лекарем!..
Если бы через несколько месяцев дали ему на выбор: лишиться Фердинанда или супруги, за спасение которой он отдал некогда сына и отдал бы себя, то, конечно,
в душе своей согласился бы пожертвовать супругой, хотя бы этого явно не сказал.
Барон признался, что болезнь его душевная… что началась она со времени рождения первого сына… бросил
в душу женщины, страстно его любящей, сомнение, боязнь, утешение, гнев, борьбу долга с привязанностию, преданность богу и, когда перепытал все чувства и утомил их, между нежнейшими ласками предложил ей выбор: лишиться мужа навсегда или сына только разлукою временною.
Но страсть, которая овладела им отныне, которой он дал первое, бесспорное место
в душе своей, было честолюбие.
Амалия несчастна, изгнанница из сердца супруга — Антон также несчастен, также изгнанник; черты его — черты матери, характер — вылит
в форму ее
души; он любит ее даже более своего воспитателя.
Только он имел один важный недостаток, бывший выражением его
души и вместе времени,
в которое он жил, — это пламенная мечтательность, до тех пор неукротимая, пока не была удовлетворена.
«
В Московию!» — отозвалось
в душе его, как будто на зов, знакомый с первых лет младенчества.
Не слышно еще было, чтобы какой известный врач посетил Московию. А сколько добра мог бы он там сделать!.. Врачуя, всего легче, удобнее просвещать; человек всегда охотнее повинуется своему благотворителю. «Народ русский юн, свеж, следовательно, готов принять все прекрасное и высокое!» — думал Антон.
В Московию, Антон! туда, с твоею пламенною
душой, с твоими девственными надеждами и учеными опытами, туда,
в эту восточную Колумбию!
Несмотря на это, проницательный взор угадал бы
в них
душу, вылитую по одному образцу, с небольшими разве отметками, для которых природа так изобретательна.
Я видел его
в этой роли только раз; и до сих пор, когда вздумаю о нем, меня преследуют звуки, будто отзывы из ада: «Да, покровитель!!» — и этот взгляд, от обаяния которого
душа ваша не имеет сил освободиться, и это шафранное лицо, исковерканное беснованием страстей, и этот лес волос, из которого, кажется, выползти готово целое гнездо змей.
— Да, мы не зарежем цыпленка, которого задавить можем, а натянем лук и пустим каленую стрелу
в коршуна, что занесся высоко. Любо, как грохнет наземь!.. Греха таить нечего, обоим нам обида кровная! Унижение паче гордости. Дело овечье протягивать голову под нож. Око за око, зуб за зуб — гласит Писание. Мы грешные люди: по-моему, за один глаз вырвать оба, за один зуб не оставить ни одного, хоть бы пришлось отдать
душу сатане!
С одной стороны, быстрый, огненный взор из-под черных, густых бровей на дворецкого — взор, который редкий мог выдержать и от которого женщины слабого сложения падали
в обморок. Казалось, им окинул он своего слугу с ног до головы и обозрел
душу его. С другой стороны, глубокий, едва не земной поклон, которым Русалка хотел, казалось, скрыться от испытующего взора, вручение посоха и целование властительной руки. Шапку не принял Иван Васильевич и дал знать, чтобы он положил на одну из скамеек.
Дочь Палеологов, награжденная от природы силою ума и воли,
в которой отказано было ее братьям, знала очень хорошо, какая безделица нужна была, чтобы решить супруга на исполнение великого дела, созревшего
в могучей
душе его.
— Видно, вещая птица, господине! — отвечал хитрый царедворец, подставляя к окну скамейку, а потом под ноги великого князя колодку, обитую золотом, и ковер. Все это исполнялось по движению глаз и посоха властителя, столь быстрому, что едва можно было за ним следовать. Но дворецкий и тут не плошал. Откуда взялась прыть у хилого старика,
в котором, по-видимому, едва
душа держалась.
Сто рублей плясали уж
в душе жадного дворецкого, но не сбили его с лукавого толка.
Нередко старик закрывал глаза на проказы сына,
в надежде, что кипучая, буйная
душа его переволнуется и, как бурные весенние потоки, войдет
в свои берега. «Грани же, положенной богом, никто не переступит, — думал он, — судьбы своей не объедешь. Молодой конь перебесится, все-таки будет конь; кляча и смолоду все кляча».
— Ты опять отобьешься от речи, как
в индусах войну ведут, — перебил воевода, желавший, чтобы рассказом о ратных делах отвели совсем
душу его от грустного впечатления, сделанного на нее криком ворона.
Если б Образец не знал, что Иван Васильевич любит то и гнуть, что противится, и не нашел еще железной
души, которой не выковал по-своему, то и
в таком случае не смел бы не послушаться.
— И всем какая дача идет от казны! Сытно едим, славно запиваем медами, тешимся себе, сколько
душе угодно, умирать не надо! Славный государь! Жаль только, что привязан к одной своей супруге. А то какой было приготовил я ему букет прекраснейших женщин (он поднял три пальца к губам своим и чмокнул, как бы вкушал что-нибудь очень сладкого). Правда, я затем и поехал
в Московию, что думал найти здесь восток… настоящий восток, вы меня понимаете…
Теперь, когда это дитя получило
душу, просвещенную религией и наукою, когда оно образовано, конечно, лучше, нежели бы было
в своем дому, между рабством челяди и спесью родителя; теперь предлагаю ему это сокровище, которым могли бы гордиться князья империи, — и барон приказывает мне сказать через доверенного человека, что у него нет сына.
Огонь, горевший
в груди Эренштейна, скоро сообщался вновь
душе художника, и Аристотель, забывая горькие опыты, присоединял свои мечты к его мечтам, созидал с ним храмы науке, любви к человечеству, всему прекрасному и обещал Антону помогать ему во всем.
С своей стороны Эренштейн, любуясь его умною наружностью, читая
в глазах малютки готовый отзыв на спрос его
души, наслаждался мыслью, что он действительно найдет
в нем брата.
Зоркие глаза Иоанна прочли
в душе моей, и Иоанн называет моего Андреа своим полководцем, беседует с ним о ратном деле, разжигает его молодое сердце славою воинскою, а сыновьям своим строго наказывает, на помин
души его, не забывать отцовского воеводу.
Твой приезд
в страну дикую, на краю Европы, без видов корысти, из одной любви к человечеству, есть уже свидетельство прекрасной
души.
Когда я жил
в Италии, смутно носился
в душе моей идеал, которому должно было осуществиться
в возможных земных размерах, позднее, именно здесь,
в Москве.
Каждая буква была вдохновение; все они отозвались
в душе моей, как дивный хор, составленный из мириады ангелов, сопутствуемый бурею со всех концов света.
Здесь, друг мой, думаю осуществить идеал, который столько лет смутно носился
в душе моей: теперь я согласил его с возможностью, с силами одного поколения, с волею и средствами одного царя.
— Кирпич, известку?.. Когда сам бог гляделся
в душе твоей?.. Тяжкая борьба духа с веществом! я изнемог бы под ней.
— Отдали от себя печальную мысль. Пусть надежда не гаснет
в душе твоей и освещает для тебя
в будущем твое создание.
Взоры каждого бойца стали на страже
души; они следят
в другом малейшее помышление, малейший оттенок воли.
— Антонио! Антонио! ты ли это говоришь?.. Только два дня здесь, еще не у дела, а уж молодая кровь твоя бунтует против разума, малейшие неприятности кидают тебя далеко от прекрасной цели. Так ли идут
в битву для получения венца победного? Что сказал бы ты, бывши на моем месте?.. Неужели я ошибся
в тебе?.. Как бы то ни было, не узнаю твердой
души, которая, по словам твоим, готова идти
в схватку с самою жестокою судьбой!..
Он радуется, что
в своей колыбели
задушил змей, и любит показывать их, мертвых или умирающих!
Сначала извозчик
в душе своей досыта насмеялся над ним; далее и далее,
в ней начало темнеть и наконец сделалось черно, как
в волчьей пасти.
— Да,
в тебе гнездится живая тварь. С божиею помощию я выгоню из тебя поганое животное, и ты будешь здоров. Молись пречистой и, когда фряз Аристотель будет строить ей храм,
в очищение
души своей от греха, который тебя тяготит, потрудись над основанием алтаря.
В нем соединена и красота земная, и красота небесная, доброта, ум, чистота, сила
души.
Таким-то посредничеством современное сильное развитие человечества на Западе находит
в чуткой
душе Иоанна отзыв, хотя и грубый, безотчетный, бессознательный, через дочь Палеолога, послов немецких и русских, художников, лекарей, путешественников.
На все убеждения друга он хранил глубокое молчание;
в его
душе восставали против лекаря сильнейшие убеждения, воспитанные ненавистью ко всему иноземному, неединоверному, проклятому, — как он говорил, — святыми отцами на соборе и еще более проклятому
душою суровою, угрюмою с того времени, как пал от руки немца любимый сын его.
От Анастасии таили подвиг Антона-лекаря; но она как будто отгадала его и на другой день, когда очарователь выходил от себя, подарила его из окна пламенным взглядом, который мелькнул по-прежнему и по-прежнему оставил глубокий след
в душе его.
Собираясь
в Московию с такою любящею
душой, с такими обольстительными мечтами о житье
в новом краю, он, по приезде своем, едва было не разочаровался, едва не узнал всей тяжести и горечи сиротства на чужбине и несправедливости людей.
— Не пущу, — произнес глухо женский голос, выражавший отчаяние, — не пущу, разве
задушишь меня. Придешь, злодей, гречанки своей не застанешь
в живых.
— И он не
задушил его?.. — закричал великий князь и не мог более слова вымолвить. Глаза его ужасно запрыгали, дыхание остановилось
в груди, будто сдавленной тяжелым камнем. Немного успокоившись, он сказал сыну...
А кто утепет, лезши на поле, погубит
душу, по Беликова Василия слову душегубец именуется,
в церковь да не входит, ни дары не приемлет, ни богородицына хлеба, причастия же святого не приемлет восемнадцать лет…