Фешенебельный «Славянский базар» с
дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и… аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах.
В квартире в переулке, параллельном Николаевской улице, они продержались около года, в
дорогих номерах три месяца, а уже когда пришлось тащить к благодетелям-жидам носильное платье и белье, они перебрались в «маленькие номера», как называются в этом меблированном доме более дешевые помещения, лишенные некоторых присущих остальным удобств.
Неточные совпадения
На другой день около обеда Валентин Осипович перевез жену в другие
номера. Новые
номера находились в центре города, на Тверской, и были достаточно чисты; зато за две крохотных комнатки приходилось платить втрое
дороже, чем у Сухаревой. Обед, по условию с хозяйкой, был готов.
Заморив наскоро голод остатками вчерашнего обеда, Павел велел Ваньке и Огурцову перевезти свои вещи, а сам, не откладывая времени (ему невыносимо было уж оставаться в грязной комнатишке Макара Григорьева), отправился снова в
номера, где прямо прошел к Неведомову и тоже сильно был удивлен тем, что представилось ему там: во-первых, он увидел диван, очень как бы похожий на гроб и обитый совершенно таким же малиновым сукном, каким обыкновенно обивают гроба; потом, довольно большой стол, покрытый уже черным сукном, на котором лежали: череп человеческий, несколько ручных и ножных костей, огромное евангелие и еще несколько каких-то больших книг в
дорогом переплете, а сзади стола, у стены, стояло костяное распятие.
Тут же мне вручили пакет, в котором было пятнадцать новеньких,
номер за
номером, радужных сторублевок, билет на шелковой материи от министерства путей сообщения на бесплатный проезд в первом классе по всей сети российских железных
дорог до 1 января 1897 года и тут же на веленевой бумаге открытый лист от Комитета выставки, в котором просят «не отказать в содействии В.А. Гиляровскому, которому поручено озаботиться возможно широким распространением сведений о выставке».
Номера он и в Париже и в Лионе занимал самые
дорогие и самые лучшие, на «водку» прислуге раздавал деньги щедрой рукой, обязательно сопровождая каждое приношение приветом:
Я пробился к самому шару. Вдали играл оркестр. Десяток пожарных и рабочих удерживали шар, который жестоко трепало ветром. Волновался владелец шара, старичок, немец Берг, — исчез его помощник Степанов, с которым он должен был лететь. Его ужас был неописуем, когда подбежавший посланный из
номеров сказал, что Степанов вдребезги пьян, и велел передать, что ему своя голова
дорога и что на такой тряпке он не полетит. Берг в отчаянии закричал: