Неточные совпадения
Москва же
в те далекие
времена оставалась воистину «порфироносною вдовою», которая не только не склонялась перед новой петербургской столицей, но величественно презирала ее с высоты
своих сорока сороков,
своего несметного богатства и
своей славной древней истории.
Теперь он не упускает из вида спины государя, но острый взгляд
в то же
время щелкает
своим верным фотографическим аппаратом. Вот царица. Она вовсе маленькая, но какая изящная. Она быстро кланяется головой
в обе стороны, ее темные глаза влажны, но на губах легкая милая улыбка.
И
в это
время гладила ему волосы и прижимала его губы к
своему телу.
Но
время течет, течет и
в своем бесконечном течении потихоньку сглаживает все острые углы, подтачивает скалы, рассасывает мели, изменяет пейзажи и фарватеры.
Между прочим, подходило понемногу
время первого для фараонов лагерного сбора. Кончились экзамены. Старший курс перестал учиться верховой езде
в училищном манеже. Господа обер-офицеры стали мягче и доступнее
в обращении с фараонами. Потом курсовые офицеры начали подготовлять младшие курсы к настоящей боевой стрельбе полными боевыми патронами.
В правом крыле училищного плаца находился
свой собственный тир для стрельбы, узкий, но довольно длинный, шагов
в сорок, наглухо огороженный от Пречистенского бульвара.
С незапамятных
времен по праздникам и особо торжественным дням танцевали александровцы
в институте, и
в каждое воскресенье приходили многие из них с конфетами на официальный, церемонный прием к
своим сестрам или кузинам, чтобы поболтать с ними полчаса под недреманным надзором педантичных и всевидящих классных дам.
С незапамятных лет установилось неизбежное правило: во
время кадрили и особенно
в промежутках между фигурами кавалеру полагается во что бы то ни стало занимать
свою даму быстрой, непрерывной, неиссякающей болтовней на всевозможные темы.
и бедный юнкер с каждой минутой чувствует себя все более тяжелым, неуклюжим, некрасивым и робким. Классная дама,
в темно-синем платье, со множеством перламутровых пуговиц на груди и с рыбьим холодным лицом, давно уже глядит на него издали тупым, ненавидящим взором мутных глаз. «Вот тоже: приехал на бал, а не умеет ни танцевать, ни занимать
свою даму. А еще из славного Александровского училища. Постыдились бы, молодой человек!»Ужасно много
времени длится эта злополучная кадриль. Наконец она кончена.
Александров медленно отступает к галерее. Там темнее и пусто. Оборачивается, и что же он видит? Тот самый катковский лицеист, который танцевал вальс, высунув вперед руку, подобно дышлу, стоит, согнувшись
в полупоклоне, перед Зиночкой, а та встает и кладет ему на плечо
свою руку, медленно склоняя
в то же
время прекрасную головку на стройной гибкой шее.
Венсан был влюблен
в младшую дочку,
в Марию Самуиловну, странное семнадцатилетнее существо, капризное, своевольное, затейливое и обольстительное. Она свободно владела пятью языками и каждую неделю меняла
свои уменьшительные имена: Маня, Машенька, Мура, Муся, Маруся, Мэри и Мари. Она была гибка и быстра
в движениях, как ящерица, часто страдала головной болью. Понимала многое
в литературе, музыке, театре, живописи и зодчестве и во
время заграничных путешествий перезнакомилась со множеством настоящих мэтров.
Однажды, перед вечером, когда Александров,
в то
время кадет четвертого класса, надел казенное пальто, собираясь идти из отпуска
в корпус, мать дала ему пять копеек на конку до Земляного вала, Марья Ефимовна зашипела и, принявшись теребить на обширной
своей груди старинные кружева, заговорила с тяжелой самоуверенностью...
Просить помощи у одного из товарищей, искушенных
в штрихоблудии, не позволяла своеобразная этика, установленная
в училище еще с давних годов, со
времен генерала Шванебаха, когда училище переживало
свой золотой век.
Он машинально зачеркивал выходящие полки и
в то же
время вел своеобразную детскую игру: каждый раз, как вставал и называл
свой полк юнкер, он по его лицу, по его голосу, по названию полка старался представить себе — какая судьба, какие перемены и приключения ждут
в будущем этого юнкера?
Но наступает
время, когда и травля начальства и спектакли на открытом воздухе теряют всякий интерес и привлекательность. Первый курс уже отправляется
в отпуск. Юнкера старшего курса, которым осталось день, два или три до производства, крепко жмут руки
своим младшим товарищам, бывшим фараонам, и горячо поздравляют их со вступлением
в училищное звание господ обер-офицеров.
Претерпеть Бородавкина для того, чтоб познать пользу употребления некоторых злаков; претерпеть Урус-Кугуш-Кильдибаева для того, чтобы ознакомиться с настоящею отвагою, — как хотите, а такой удел не может быть назван ни истинно нормальным, ни особенно лестным, хотя, с другой стороны, и нельзя отрицать, что некоторые злаки действительно полезны, да и отвага, употребленная
в свое время и в своем месте, тоже не вредит.
— Вот он вас проведет в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил
в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.) в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия» через Ад и Чистилище провожает автора до Рая.] и провел их в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла и в них перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми книгами, сидел один, как солнце, председатель.
Самгин нередко встречался с ним в Москве и даже,
в свое время, завидовал ему, зная, что Кормилицын достиг той цели, которая соблазняла и его, Самгина: писатель тоже собрал обширную коллекцию нелегальных стихов, открыток, статей, запрещенных цензурой; он славился тем, что первый узнавал анекдоты из жизни министров, епископов, губернаторов, писателей и вообще упорно, как судебный следователь, подбирал все, что рисовало людей пошлыми, глупыми, жестокими, преступными.
Неточные совпадения
Потом
свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест нет. // Не диво ли? широкая // Сторонка Русь крещеная, // Народу
в ней тьма тём, // А ни
в одной-то душеньке // Спокон веков до нашего // Не загорелась песенка // Веселая и ясная, // Как вёдреный денек. // Не дивно ли? не страшно ли? // О
время,
время новое! // Ты тоже
в песне скажешься, // Но как?.. Душа народная! // Воссмейся ж наконец!
— По
времени Шалашников // Удумал штуку новую, // Приходит к нам приказ: // «Явиться!» Не явились мы, // Притихли, не шелохнемся //
В болотине
своей. // Была засу́ха сильная, // Наехала полиция,
В то
время существовало мнение, что градоначальник есть хозяин города, обыватели же суть как бы его гости. Разница между"хозяином"
в общепринятом значении этого слова и"хозяином города"полагалась лишь
в том, что последний имел право сечь
своих гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
"Была
в то
время, — так начинает он
свое повествование, —
в одном из городских храмов картина, изображавшая мучения грешников
в присутствии врага рода человеческого.
Они тем легче могли успеть
в своем намерении, что
в это
время своеволие глуповцев дошло до размеров неслыханных. Мало того что они
в один день сбросили с раската и утопили
в реке целые десятки излюбленных граждан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии, по казенной подорожной, чиновника.