— Приятнее сидеть с бобами, чем на бобах, — пробормотал генерал, — этим… каламбуром я возбудил восторг…
в офицерском обществе… сорок четвертого… Тысяча… восемьсот… сорок четвертого года, да!.. Я не помню… О, не напоминай, не напоминай! «Где моя юность, где моя свежесть!» Как вскричал… кто это вскричал, Коля?
— Подпоручик Ромашов, суд общества офицеров, собравшийся по распоряжению командира полка, должен выяснить обстоятельства того печального и недопустимого
в офицерском обществе столкновения, которое имело место вчера между вами и поручиком Николаевым. Прошу вас рассказать об этом со всевозможными подробностями.
Но его перебил Липский, сорокалетний штабс-капитан, румяный и толстый, который, несмотря на свои годы, держал себя
в офицерском обществе шутом и почему-то усвоил себе странный и смешной тон избалованного, но любимого всеми комичного мальчугана.
Неточные совпадения
Стал я тогда, еще
в офицерском мундире, после поединка моего, говорить про слуг
в обществе, и все-то, помню, на меня дивились: «Что же нам, говорят, посадить слугу на диван да ему чай подносить?» А я тогда им
в ответ: «Почему же и не так, хотя бы только иногда».
Сереже становится горько. Потребность творить суд и расправу так широко развилась
в обществе, что начинает подтачивать и его существование. Помилуйте! какой же он офицер! и здоровье у него далеко не
офицерское, да и совсем он не так храбр, чтобы лететь навстречу смерти ради стяжания лавров. Нет, надо как-нибудь это дело поправить! И вот он больше и больше избегает собеседований с мамашей и чаще и чаще совещается с папашей…
«Суд
общества офицеров N-ского пехотного полка,
в составе — следовали чины и фамилии судей — под председательством подполковника Мигунова, рассмотрев дело о столкновении
в помещении
офицерского собрания поручика Николаева и подпоручика Ромашова, нашел, что ввиду тяжести взаимных оскорблений ссора этих обер-офицеров не может быть окончена примирением и что поединок между ними является единственным средством удовлетворения оскорбленной чести и
офицерского достоинства. Мнение суда утверждено командиром полка».
Картежная игра и
офицерские кутежи с песенниками, которые он испытал
в отряде, казались ему непривлекательными, и он с своей стороны тоже удалялся
офицерского общества и
офицерской жизни
в станице.
У нас для военных подвигов всегда было довольно героев, и,
в восторгах, какие доныне испытывают барышни от
офицерской формы и усиков, можно видеть неоспоримое доказательство того, что
общество наше умеет ценить этих героев.