Неточные совпадения
Изливал он елей и возжигал курение Изиде и Озири-су египетским, брату и сестре, соединившимся браком еще во чреве матери своей и зачавшим там бога Гора, и Деркето, рыбообразной
богине тирской, и Анубису с собачьей головой, богу бальзамирования, и вавилонскому Оанну, и Дагону филистимскому, и Арденаго ассирийскому, и Утсабу, идолу ниневийскому, и мрачной Кибелле, и Бэл-Меродоху, покровителю Вавилона — богу планеты Юпитер, и халдейскому Ору — богу вечного огня, и таинственной Омороге — праматери богов, которую Бэл рассек на две части, создав из них небо и землю, а из головы — людей; и поклонялся царь еще
богине Атанаис, в честь которой девушки Финикии, Лидии, Армении и Персии отдавали прохожим свое тело, как священную жертву, на пороге
храмов.
Прежде и Соломон посещал
храм Изиды в дни великих празднеств и приносил жертвы
богине и даже принял титул ее верховного жреца, второго после египетского фараона. Но страшные таинства «Кровавой жертвы Оплодотворения» отвратили его ум и сердце от служения Матери богов.
Потом, с тем же пением, старшие жрецы вынесли из святилища статую
богини, теперь уже не закрытую наосом. Но черная мантия, усыпанная золотыми звездами, окутывала
богиню с ног до головы, оставляя видимыми только ее серебряные ноги, обвитые змеей, а над головою серебряный диск, включенный в коровьи рога. И медленно, под звон кадильниц и систр, со скорбным плачем двинулась процессия
богини Изиды со ступенек алтаря, вниз, в
храм, вдоль его стен, между колоннами.
Так обошла
богиня весь
храм, возвращаясь назад к алтарю, и все страстнее и громче становилось пение хора. Священное воодушевление овладевало жрецами и молящимися. Все части тела Озириса нашла Изида, кроме одной, священного Фаллуса, оплодотворяющего материнское чрево, созидающего новую вечную жизнь. Теперь приближался самый великий акт в мистерии Озириса и Изиды…
И вот страшный, безумный, пронзительный крик на мгновение заглушил весь хор. Жрецы быстро расступились, и все бывшие в
храме увидели ливанского отшельника, совершенно обнаженного, ужасного своим высоким, костлявым, желтым телом. Верховный жрец протянул ему нож. Стало невыносимо тихо в
храме. И он, быстро нагнувшись, сделал какое-то движение, выпрямился и с воплем боли и восторга вдруг бросил к ногам
богини бесформенный кровавый кусок мяса.
Тотчас же вслед за этим его положили на носилки и унесли из алтаря. Жрец-привратник вышел из
храма. Он ударил деревянным молотком в громадный медный круг, возвещая всему миру о том, что свершилась великая тайна оплодотворения
богини. И высокий поющий звук меди понесся над Иерусалимом.
Ведь всего в четырнадцати верстах от Балаклавы грозно возвышаются из моря красно-коричневые острые обломки мыса Фиолент, на которых когда-то стоял
храм богини, требовавшей себе человеческих жертв! Ах, какую странную, глубокую и сладкую власть имеют над нашим воображением эти опустелые, изуродованные места, где когда-то так радостно и легко жили люди, веселые, радостные, свободные и мудрые, как звери.
— Ты очень щедр, — отвечала Тения, — и возвысил цену моей красоты до того, что она стала теперь ценою свободы моего мужа, а я язычница и, как ты говоришь, я не имею стеснений, но ты позабыл, что наши женщины ходили в
храмы богини Изиды с согласия мужей их, и это не был обман, так и это, о чем ты говоришь мне, касается моего мужа, а потому я должна спросить у него, согласен ли он, чтобы я купила ему свободу этою ценой.
Неточные совпадения
С Олимпийския вершины // Сходит мать Церера вслед // Похищенной Прозерпины: // Дик лежит пред нею свет. // Ни угла, ни угощенья // Нет нигде
богине там; // И нигде богопочтенья // Не свидетельствует
храм.
Не повезло здесь
богине правосудия: тысячепудовый штукатурный потолок с богатой лепкой рухнул в главном зале
храма Фемиды, сшиб ей повязку вместе с головой, сокрушил и символ закона — зерцало.
С самого начала судебной реформы в кремлевском
храме правосудия, здании судебных установлений, со дня введения судебной реформы в 1864–1866 годы стояла она. Статуя такая, как и подобает ей быть во всем мире: весы, меч карающий и толстенные томы законов. Одного только не оказалось у
богини, самого главного атрибута — повязки на глазах.
Когда-то там стоял
храм кровожадной
богини — ей приносились человеческие жертвы, и тела пленников сбрасывали вниз с обрыва.
— Так, знаете… хорошо здесь! Лес хорош… а вы в нём как фея… или — вы
богиня, и лес — ваш
храм.