Обломов с упреком поглядел на него, покачал головой и вздохнул, а Захар равнодушно поглядел в окно и тоже вздохнул. Барин, кажется, думал: «Ну, брат, ты еще
больше Обломов, нежели я сам», а Захар чуть ли не подумал: «Врешь! ты только мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет».
Неточные совпадения
Чего ж надеялся
Обломов? Он думал, что в письме сказано будет определительно, сколько он получит дохода, и, разумеется, как можно
больше, тысяч, например, шесть, семь; что дом еще хорош, так что по нужде в нем можно жить, пока будет строиться новый; что, наконец, поверенный пришлет тысячи три, четыре, — словом, что в письме он прочтет тот же смех, игру жизни и любовь, что читал в записках Ольги.
Никто не знал и не видал этой внутренней жизни Ильи Ильича: все думали, что
Обломов так себе, только лежит да кушает на здоровье, и что
больше от него нечего ждать; что едва ли у него вяжутся и мысли в голове. Так о нем и толковали везде, где его знали.
—
Больше полуторы тысячи, — поправил
Обломов, — он из выручки же за хлеб получил вознаграждение за труд…
Она иногда читала, никогда не писала, но говорила хорошо, впрочем,
больше по-французски. Однако ж она тотчас заметила, что
Обломов не совсем свободно владеет французским языком, и со второго дня перешла на русскую речь.
Впрочем, он никогда не отдавался в плен красавицам, никогда не был их рабом, даже очень прилежным поклонником, уже и потому, что к сближению с женщинами ведут
большие хлопоты.
Обломов больше ограничивался поклонением издали, на почтительном расстоянии.