И все расходились смущенные, подавленные, избегая глядеть друг на друга. Каждый боялся прочесть в чужих глазах свой собственный ужас, свою рабскую, виноватую тоску, — ужас и тоску маленьких, злых и грязных животных, темный разум которых вдруг осветился ярким
человеческим сознанием.
Неточные совпадения
Неожиданно вспомнилась Ромашову недавняя сцена на плацу, грубые крики полкового командира, чувство пережитой обиды, чувство острой и в то же время мальчишеской неловкости перед солдатами. Всего больнее было для него то, что на него кричали совсем точно так же, как и он иногда кричал на этих молчаливых свидетелей его сегодняшнего позора, и в этом
сознании было что-то уничтожавшее разницу положений, что-то принижавшее его офицерское и, как он думал,
человеческое достоинство.
И хотя это
сознание одинаковости положений и внушало Ромашову колючий стыд и отвращение, но в нем было также что-то необычайное, глубокое, истинно
человеческое.
Борьба идет на духовных вершинах человечества, там определяется судьба
человеческого сознания, есть настоящая жизнь мысли, жизнь идей.
Словом сказать, смесь искреннего жаления об умирающем слуге с не менее искренним жалением о господине, которого эта смерть застигала врасплох, в полной силе проявилась тут, как проявлялась вообще во всей крепостной практике. Это было не лицемерие, не предательство, а естественное двоегласие, в котором два течения шли рядом, не производя никакого переполоха в
человеческом сознании.
Правда — социальная, раскрытие возможности братства людей и народов, преодоление классов; ложь же — в духовных основах, которые приводят к процессу дегуманизации, к отрицанию ценности человека, к сужению
человеческого сознания, которое было уже в русском нигилизме.
Неточные совпадения
Толпа сострадательно глядит на падшего и казнит молчанием, как бабушка — ее! Нельзя жить тому, в чьей душе когда-нибудь жила законная
человеческая гордость,
сознание своих прав на уважение, кто носил прямо голову, — нельзя жить!
Во-вторых, люди эти в этих заведениях подвергались всякого рода ненужным унижениям — цепям, бритым головам, позорной одежде, т. е. лишались главного двигателя доброй жизни слабых людей — зaботы о мнении людском, стыда,
сознания человеческого достоинства.
Все высшее в
человеческой жизни, чем только и определена ее ценность, для материалиста должно быть иллюзией
сознания, которую нужно изобличать.
Фанатика порабощает идея, в которую он верит, она суживает его
сознание, вытесняет очень важные
человеческие состояния; он перестает внутренно владеть собой.
И лишь углубление мировоззрения может привести
человеческую личность, так трагически поставленную перед мировыми проблемами, к
сознанию своего мирового исторического, а не «частного» только призвания.