Неточные совпадения
Ромашову казалось, что голос у него какой-то чужой и такой сдавленный, точно в горле что-то застряло. «Каким я, должно быть, кажусь жалким!» —
подумал он, но тотчас же успокоил себя тем обычным приемом, к которому часто прибегают застенчивые люди: «Ведь это всегда, когда конфузишься, то
думаешь, что все это видят, а на самом деле
только тебе это заметно, а другим вовсе нет».
— О, я тоже это знаю! — весело подхватила Шурочка. — Но
только не так. Я, бывало, затаиваю дыхание, пока хватит сил, и
думаю: вот я не дышу, и теперь еще не дышу, и вот до сих пор, и до сих, и до сих… И тогда наступало это странное. Я чувствовала, как мимо меня проходило время. Нет, это не то: может быть, вовсе времени не было. Это нельзя объяснить.
— Это совершенно справедливо, Владимир Ефимыч, — подхватил Ромашов с какой-то, как ему самому показалось, торопливой и угодливой развязностью. В то же время, вставая из-за стола, он
подумал уныло: «Да, со мной здесь не церемонятся. И
только зачем я лезу?»
«Я знаю, что мне теперь делать! — говорилось в письме. — Если
только я не умру на чахотку от вашего подлого поведения, то, поверьте, я жестоко отплачу вам. Может быть, вы
думаете, что никто не знает, где вы бываете каждый вечер? Слепец! И у стен есть уши. Мне известен каждый ваш шаг. Но, все равно, с вашей наружностью и красноречием вы там ничего не добьетесь, кроме того, что N вас вышвырнет за дверь, как щенка. А со мною советую вам быть осторожнее. Я не из тех женщин, которые прощают нанесенные обиды.
«И вот я теперь сижу, как школьник, как мальчик, привязанный за ногу, —
думал Ромашов, слоняясь по комнате. — Дверь открыта, мне хочется идти, куда хочу, делать, что хочу, говорить, смеяться, — а я сижу на нитке. Это я сижу. Я. Ведь это — Я! Но ведь это
только он решил, что я должен сидеть. Я не давал своего согласия».
«О, милый! —
подумал растроганный Ромашов. — Я на него сержусь, кричу, заставляю его по вечерам снимать с меня не
только сапоги, но носки и брюки. А он вот купил папирос за свои жалкие, последние солдатские копейки. „Куры, пожалюста!“ За что же это?..»
— Ах, если бы вы знали, о чем я
думал нынче все утро… Если бы вы
только знали! Но это потом…
«Ироническая горькая улыбка показалась на его тонких губах», —
подумал Ромашов, но
только подумал, потому что лицо у него в эту минуту было жалкое, бледное и некрасиво-почтительное.
— То американцы… Эк вы приравняли… Это дело десятое. А по-моему, если так
думать, то уж лучше не служить. Да и вообще в нашем деле
думать не полагается.
Только вопрос: куда же мы с вами денемся, если не будем служить? Куда мы годимся, когда мы
только и знаем — левой, правой, — а больше ни бе, ни ме, ни кукуреку. Умирать мы умеем, это верно. И умрем, дьявол нас задави, когда потребуют. По крайности не даром хлеб ели. Так-то, господин филозуф. Пойдем после ученья со мной в собрание?
Послушай, я
только сейчас, — нет, впрочем, еще раньше, когда
думала о тебе, о твоих губах, — я
только теперь поняла, какое невероятное наслаждение, какое блаженство отдать себя любимому человеку.
В передней не дали даже и опомниться ему. «Ступайте! вас князь уже ждет», — сказал дежурный чиновник. Перед ним, как в тумане, мелькнула передняя с курьерами, принимавшими пакеты, потом зала, через которую он прошел,
думая только: «Вот как схватит, да без суда, без всего, прямо в Сибирь!» Сердце его забилось с такой силою, с какой не бьется даже у наиревнивейшего любовника. Наконец растворилась пред ним дверь: предстал кабинет, с портфелями, шкафами и книгами, и князь гневный, как сам гнев.
Неточные совпадения
Вы, может быть,
думаете, что я
только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге.
И я теперь живу у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился
только, с которой начать, —
думаю, прежде с матушки, потому что, кажется, готова сейчас на все услуги.
Городничий. О, уж там наговорят! Я
думаю, поди
только да послушай — и уши потом заткнешь. (Обращаясь к Осипу.)Ну, друг…
— //
Думал он сам, на Аришу-то глядя: // «
Только бы ноги Господь воротил!» // Как ни просил за племянника дядя, // Барин соперника в рекруты сбыл.
Другие то же
думали, // Да
только на антихриста, // И чуяли беду.