Все молчали, точно подавленные неожиданным экстазом этого обыкновенно мрачного, неразговорчивого человека, и глядели на него с любопытством и со страхом. Но вдруг вскочил с своего места Бек-Агамалов. Он сделал это так внезапно, и так быстро, что многие вздрогнули, а одна из женщин вскочила в испуге. Его глаза выкатились и дико сверкали, крепко сжатые белые
зубы были хищно оскалены. Он задыхался и не находил слов.
Неточные совпадения
Но Бек-Агамалов, точно боясь испортить произведенный эффект, улыбаясь, вкладывал шашку в ножны. Он тяжело дышал, и весь он в эту минуту, с широко раскрытыми злобными глазами, с горбатым носом и с оскаленными
зубами,
был похож на какую-то хищную, злую и гордую птицу.
— А-а-а! — хрипит, стиснув
зубы, Шаповаленко. — Ну, что я с тобой, Хлебников,
буду делать? Бьюсь, бьюсь я с тобой, а ты совсем как верблюд, только рогов у тебя нема. Никакого старания. Стой так до конца словесности столбом. А после обеда явишься ко мне,
буду отдельно с тобой заниматься. Греченко! Кто у нас командир корпуса?
Обе барышни
были в одинаковых простеньких, своей работы, но милых платьях, белых с зелеными лентами; обе розовые, черноволосые, темноглазые и в веснушках; у обеих
были ослепительно белые, но неправильно расположенные
зубы, что, однако, придавало их свежим ртам особую, своеобразную прелесть; обе хорошенькие и веселые, чрезвычайно похожие одна на другую и вместе с тем на своего очень некрасивого брата.
Он не знал также, как все это окончилось. Он застал себя стоящим в углу, куда его оттеснили, оторвав от Николаева. Бек-Агамалов
поил его водой, но
зубы у Ромашова судорожно стучали о края стакана, и он боялся, как бы не откусить кусок стекла. Китель на нем
был разорван под мышками и на спине, а один погон, оторванный, болтался на тесемочке. Голоса у Ромашова не
было, и он кричал беззвучно, одними губами...
Тебе на голову валятся каменья, а ты в страсти думаешь, что летят розы на тебя, скрежет
зубов будешь принимать за музыку, удары от дорогой руки покажутся нежнее ласк матери.
Лицо ее, круглое, пухлое, с щеками, покрытыми старческим румянцем, лоснилось после бани; глаза порядочно-таки заплыли, но еще живо светились в своих щелочках; губы, сочные и розовые, улыбались, на подбородке играла ямочка,
зубы были все целы.
— Если меня когда-нибудь ударят, я весь, как нож, воткнусь в человека, —
зубами буду грызть, — пусть уж сразу добьют!
Неточные совпадения
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (
Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в
зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и
зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Чина, звания не пощадит, и
будут все скалить
зубы и бить в ладоши.
Был господин Поливанов жесток; // Дочь повенчав, муженька благоверного // Высек — обоих прогнал нагишом, // В
зубы холопа примерного, // Якова верного, // Походя дул каблуком.
Вышел вперед белокурый малый и стал перед градоначальником. Губы его подергивались, словно хотели сложиться в улыбку, но лицо
было бледно, как полотно, и
зубы тряслись.
Прыщ
был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он
был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых
зубов; походка у него
была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.