Марфа Андревна, однако, сообразила, что уже теперь ей не помогла бы и покорность, что разбойники, найдя в сундуке одни детские тряпки, пришли бы еще в
большую ярость и все равно не простили бы ей ее упорства. Они отмстили бы ей именно тем мщением, к которому она обнаружила страх и боясь которого отдала бы им ключ.
Хржонжчковский и фельдшер, стали валить статского советника насильно, он пришел еще в
большую ярость, так, что и подступиться невозможно.
Неточные совпадения
— Свое-то маленькое бросил, Галактион Михеич, а за
большим чужим погнался. С бритоусыми и табашниками начал знаться, с жидами и немцами смесился… Они-то, как волки, пришли к нам, а ты в ихнюю стаю забежал… Ох, нехорошо, Галактион Михеич! Ох, велики наши грехи, и конца им нет!.. Зачем подружию милую обидел? Чадо милое, не лютуй, не злобься, не впадайся в ненужную
ярость, ибо великий ответ дадим на великом судилище христове…
Все они работали с необыкновенным усердием, даже с какой-то
яростью, и если бы возможно было измерить каким-нибудь прибором работу каждого из них, то, наверно, по количеству сделанных пудо-футов она равнялась бы рабочему дню
большого воронежского битюга.
К тому же простолюдин, и особенно коренной рыбак, который живет по
большей части отделенный от общества и остается по тому самому при застарелых своих понятиях, твердо уверен, что если дождь обмывает его челнок, то все челноки, существующие на земле, терпят ту же участь; что, если буря свирепствует над его домом, буря свирепствует с одинаковой
яростью по всей «земле-планиде».
И сонмище убийц друзьями почитаешь, // Какие ж то друзья, в которых чести нет? // Толпа разбойников тебя не сбережет. // Когда б ты, Рим любя, служил ему, гонитель, // Тогда бы целый Рим был страж твой и хранитель; // А ты, в нем с вольностью законы истребя, // Насильством,
яростью мнишь сохранить себя, // Но гнусным средством сим ты бед не отвращаешь, // Сам
больше на себя врагов вооружаешь.
Уж это было до того «обидно», что, в первой
ярости, Вельчанинов положил было отправиться к имениннику и даже в самом деле поехал; но, сообразив на пути, что заходит далеко, отпустил середи дороги извозчика и потащился к себе пешком, к
Большому театру.