Установилась долгая, снежная зима. Давно уже нет проезда по деревенской улице. Намело сугробы выше окон, и даже через дорогу приходится иногда переходить на лыжах, а снег все
идет и идет не переставая. Курша до весны похоронена в снегу. Никто в нее не заглянет до тех пор, пока после весенней распутицы не обсохнут дороги. По ночам в деревню заходят волки и таскают собак.
Неточные совпадения
Ноги даже в калошах зябнут
и застывают. Крестьяне решительно отказались топить школу. Они
и детей-то
посылают учиться только для того, чтобы даром не пропадал гривенник, который земство взимает на нужды народного образования. Приходится топить остатками забора
и брать взаймы охапками у фельдшера. Тому — житье. Однажды мужики попробовали было
и его оставить без дров, а он взял
и прогнал наутро всех больных, пришедших на пункт.
И дрова в тот же день явились сами собой.
Но шепните ему, только шепните на ухо одно словечко: «золотая грамота!», или: «антихрист!», или: «объявился!» — все равно, кто объявился, лишь бы это было нелепо
и таинственно, —
и он тотчас же выдергивает стяг из прясел
и готов
идти на самую верную смерть.
Вы его увлечете в любую, самую глупую, самую смешную, самую отвратительную
и кровавую секту,
и он
пойдет за вами.
Фельдшер двинулся первым, а учитель
шел следом за ним, вдоль ряда сидевших барышень; фельдшер кланялся, шаркал ногой, стукал каблуком о каблук, встряхивал волосами
и говорил, выворачивая левую ладонь по направлению учителя...
— Ей-богу! Даже отец Василий сказал: «Посмотрите, эскулап-то наш… каково? А?» Я, брат, даже удивился на тебя, так ты
и сыплешь, так
и сыплешь разговором. А она так
и помирает со смеху.
И потом я видел, брат, как ты ей шептал на ухо, когда вы
шли от ужина. Я видел!
Я гляжу, например, на какое-нибудь прекраснейшее здание, на дворец или собор,
и думаю: пусть имя архитектора останется бессмертным на веки вечные — я радуюсь его
славе,
и я совсем не завидую ему.
— Но ведь это ужасно, что ты говоришь, Сергей Фирсыч. Ведь жить больше нельзя, если так думать. Значит, что же?.. Значит, остается только
идти и повеситься!..
Астреин молча надел пальто, взял шапку
и ушел. Он не появлялся к обеду два дня. Но они не могли уже обойтись друг без друга, не могли жить без этих привычных, мелочных взаимных оскорблений, без этой зудящей, длительной ненависти друг к другу. К концу второго дня фельдшер пришел в школу мириться,
и все
пошло по-старому.
Потом сразу
пошли дожди, подули южные ветры. Ветер
и дождь прямо на глазах ели снег, который стал на полях ноздреватым
и грязным, а там, где под ним бежала вода, зернистым
и жидким. Деревенская улица обнажилась, доверчиво размякла,
и коричневые болтливые ручейки побежали по ней во всю ее ширину вдоль уклона.
— Все равно надо ехать, — сказал фельдшер, — выберемся на заворот, а там вытащим лодку куда-нибудь на берег
и пойдем ночевать на мельницу. Назад уж невозможно.
— А и я с тобой, я теперь тебя не оставлю, на всю жизнь с тобой иду, — раздаются подле него милые, проникновенные чувством слова Грушеньки. И вот загорелось все сердце его и устремилось к какому-то свету, и хочется ему жить и жить,
идти и идти в какой-то путь, к новому зовущему свету, и скорее, скорее, теперь же, сейчас!
Неточные совпадения
Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать —
и куды!..
пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день ты доставай в кеятр билет, а там через неделю, глядь —
и посылает на толкучий продавать новый фрак.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны
и приняться. Ну, да уж попробовать не куды
пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь,
шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу,
и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях
и у того
и у другого.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог
послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что
и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Наскучило
идти — берешь извозчика
и сидишь себе как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота,
и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.