— А! на то и существуют на свете загадки, чтобы их отгадывать. Вы видите, что мне кое-что известно, и — поверьте слову — я бы никак не
стал заводить речь о таких деликатных предметах, как Малая Морская улица, если бы в этом не было самой настоятельной надобности.
Неточные совпадения
Студента начинало покоробливать от всех этих расспросов и замечаний, так что он уже
стал недоуменно и вопросительно поглядывать на Устинова: что, мол, все это значит? куда и к кому, мол,
завел ты меня?
И старик торопливым шагом побрел от ворот, где
провожал его глазами удивленный дворник. Устинов пошел следом и
стал замечать, что Лубянский усиленно старается придать себе бодрость. Но вот завернули они за угол, и здесь уже Петр Петрович не выдержал: оперши на руку голову, он прислонился локтями к забору и как-то странно закашлялся; но это был не кашель, а глухие старческие рыдания, которые, сжимая горло, с трудом вырывались из груди.
— Да-да, помню!.. Ну, так,
стало быть, с вами толковать можно. Мы, батенька,
проводим в жизнь эти самые принципы, для нас они дело плоти и крови-с!
Родитель даже очень полюбил своего зятька и по прошествии трех лет отписал ему, что так как его родительское здоровье
становится плохо, то и хотел бы он последние дни свои
провести с детьми и внуками, а посему выходи-ко в отставку и перебирайся ко мне в деревню.
Бейгуш долго просидел в глубоком и тяжком раздумье пред своим кабинетным столом, но наконец встрепенулся, смутно
провел по лицу рукою и
стал писать.
— Я сделаю, — сказала Долли и, встав, осторожно
стала водить ложкой по пенящемуся сахару, изредка, чтоб отлепить от ложки приставшее к ней, постукивая ею по тарелке, покрытой уже разноцветными, желто-розовыми, с подтекающим кровяным сиропом, пенками. «Как они будут это лизать с чаем!» думала она о своих детях, вспоминая, как она сама, бывши ребенком, удивлялась, что большие не едят самого лучшего — пенок.
Вскочил Евгений; вспомнил живо // Он прошлый ужас; торопливо // Он встал; пошел бродить, и вдруг // Остановился, и вокруг // Тихонько
стал водить очами // С боязнью дикой на лице.
Как, неужели все? Да мне вовсе не о том было нужно; я ждал другого, главного, хотя совершенно понимал, что и нельзя было иначе. Я со свечой
стал провожать его на лестницу; подскочил было хозяин, но я, потихоньку от Версилова, схватил его изо всей силы за руку и свирепо оттолкнул. Он поглядел было с изумлением, но мигом стушевался.
С Саброски был полный, высокий ондер-баниос, но с таким неяпонским лицом, что хоть сейчас в надворные советники, лишь только юбку долой, а юбка штофная, голубая: славно бы кресло обить! Когда я
стал заводить ящик с
Неточные совпадения
С согласья матерей, // В селе Крутые
Заводи // Божественному пению //
Стал девок обучать;
— Больно лаком
стал! — кричали они, — давно ли Аленку у Митьки со двора
свел, а теперь поди-кось уж у опчества бабу отнять вздумал!
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте,
заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не
стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!
Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что дело ее не выгорело, она под шумок снова переехала в свой заезжий дом, как будто за ней никаких пакостей и не водилось, а паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский
завели кондитерскую и
стали торговать в ней печатными пряниками. Оставалась одна Толстопятая Дунька, но с нею совладать было решительно невозможно.
Не позаботясь даже о том, чтобы
проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и
стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.