Неточные совпадения
26-го и 27-го мая город вспыхивал с разных концов, но эти пожары, которые вскоре тушились, казались уже ничтожными петербургским жителям, привыкшим в предыдущие дни к огню громадных размеров, истреблявшему целые улицы, целые кварталы.
Говоря сравнительно, в эти дни было
пожарное затишье; но народ не успокаивался; он как бы каким-то инстинктом чуял, что это — тишина пред бурей. Ходили смутные слухи, что на этом не кончится, что скоро сгорит Толкучий рынок, а затем и со всем Петербургом будет порешено.
Там вон несут замертво окровавленного человека: ящиком,
говорят, зашибло, а сейчас опять пронесли обгорелого солдата
пожарной команды с переломленными ногами: с крыши упал в самое полымя.
В одном месте какой-то заслуженный, седой генерал, видя, что рвение толпы к помощи начинает ослабевать, а утомленные между тем выбиваются из последних сил, влез на
пожарную трубу и, не
говоря ни слова, что было мочи стал качать воду.
Толковали, что дворник поймал на поджоге протопопа в камилавке; что поджигает главнейшим образом какой-то генерал, у которого спина намазана горючим составом, так что стоит ему почесаться спиною о забор — он и загорится; что за Аракчеевскими казармами приготовлено пять виселиц, и на одной из них уже повешен один генерал «за измену»; что
пожарные представили одного иностранца и одного русского, которые давали им 100 р., чтобы только они не тушили Толкучего рынка; что семидесятилетняя баба ходила в Смольный поджигать и, схваченная там, объяснила на допросе, будто получила 100 рублей, но не откроет-де, кто дал ей деньги, хошь в кусочки искрошите; что Петербург поджигает целая шайка в триста человека и что видели, как ночью Тихвинская Богородица ходила, сама из Тихвина пришла и
говорила: «вы, голубчики, не бойтесь, эфтому кварталу не гореть».
Матвей вспомнил ту покорность, с которою люди говорят о судьбе, бесчисленные поговорки в честь её, ему не хотелось, чтобы
пожарный говорил об этом, он простился с ним.
Неточные совпадения
— Передавили друг друга. Страшная штука. Вы — видели? Черт… Расползаются с поля люди и оставляют за собой трупы. Заметили вы:
пожарные едут с колоколами, едут и — звонят! Я
говорю: «Подвязать надо, нехорошо!» Отвечает: «Нельзя». Идиоты с колокольчиками… Вообще, я скажу…
— Ванька, в сущности, добрая душа, а грубит только потому, что не смеет
говорить иначе, боится, что глупо будет. Грубость у него — признак ремесла, как дурацкий шлем
пожарного.
Самгину казалось, что редактор
говорит умно, но все-таки его словесность похожа на упрямый дождь осени и вызывает желание прикрыться зонтиком. Редактора слушали не очень почтительно, и он находил только одного единомышленника — Томилина, который, с мужеством
пожарного, заливал пламень споров струею холодных слов.
Нехлюдов слез с пролетки и вслед за ломовым, опять мимо
пожарного часового, вошел на двор участка. На дворе теперь
пожарные уже кончили мыть дроги, и на их месте стоял высокий костлявый брандмайор с синим околышем и, заложив руки в карманы, строго смотрел на буланого с наеденной шеей жеребца, которого
пожарный водил перед ним. Жеребец припадал на переднюю ногу, и брандмайор сердито
говорил что-то стоявшему тут же ветеринару.
Меня, старого москвича и, главное, старого
пожарного, резануло это слово. Москва, любовавшаяся своим знаменитым
пожарным обозом — сперва на красавцах лошадях, подобранных по мастям, а потом бесшумными автомобилями, сверкающими медными шлемами, — с гордостью
говорила: