— Да я-то помилуйте, что же я могу?.. Они ведь
отец ребенку… Я с своей стороны какие могла, такие резоны им и представляла, ну, они и слушать ничего не желали…
Неточные совпадения
Княгиня-maman нервно корила князя-papа в том, что он не
отец своим
детям, а прямой расточитель, что он не хочет счастья своих дочерей, губит их молодость, их судьбу, их карьеру.
Или уж мы не
дети своих
отцов?
— Ардальон Михайлович! — решительно сказала она, становясь перед ним. — Звонких слов я и прежде слыхала от вас не мало. Оставьте их хоть теперь-то. Я пришла к вам не за фразами, а за помощью… Ведь вы же будете
отец этого
ребенка!.. Вы должны войти в мое положение, если вы честный человек.
Не только Полояров, но и родной
отец, и никто и ничто в целом мире не заставили бы ее теперь отступиться от своего
ребенка.
— Так что ж, что
ребенок? — удивился Ардальон. —
Ребенок ее, а не мой!.. Мне какое дело до
ребенка?
Отец я ему, что ли?!
— Как!.. Вчера был ваш, а сегодня не ваш! — подступила она к Полоярову. — И вы это можете при мне говорить?.. при мне, когда вы вчера, как
отец, требовали от меня этого
ребенка? Да у меня свидетели-с найдутся!.. Моя прислуга слышала, доктор слышал, как больная в бреду называла вас
отцом!.. Какой же вы человек после этого!.. От своего
ребенка отказываться.
Февральская книжка «Русского Вестника» принесла с собою «
Отцов и
Детей» Тургенева. Поднялась целая буря толков, споров, сплетен, философских недоразумений в обществе и литературе. Ни одно еще произведение Тургенева не возбуждало столько говора и интереса, ни одно не было более популярно и современно. Все то, что бродило в обществе как неопределенная, скорее ощущаемая, чем сознаваемая сила, воплотилось теперь в определенный, цельный образ. Два лагеря, два стремления, два потока обозначились резко и прямо.
В гостиных, в клубах, в департаментах, в ресторанах, в аудиториях, в книжных магазинах первые два-три месяца только и толков было что об «
Отцах и
Детях».
— «Ты за кого? за „
Отцов“ или за „
Детей“? — зачастую было обычным и первым вопросом двух приятелей при встрече.
— Эта характеристика впечатлений, замечательная по своей меткости, принадлежит одной из лучших и честных статей того времени об „
Отцах и
Детях“ [«Библиотека для чтения», май 1862.
В первое время после «
Отцов и
Детей» это направление окрестили было «Базаровщиной», а последователей его «Базаровцами»; но вскоре два эти термина были вытеснены из употребления. Их окончательно заменили слова «нигилизм» и «нигилисты».
— Все находят, что старше. Так и должно быть. На семнадцатом году у меня уже был ребенок. И я много работала.
Отец ребенка — художник, теперь — говорят — почти знаменитый, он за границей где-то, а тогда мы питались чаем и хлебом. Первая моя любовь — самая голодная.
Я зашел к Зинаиде Федоровне с таким чувством, как будто я был
отцом ребенка. Она лежала с закрытыми глазами, худая, бледная, в белом чепчике с кружевами. Помню, два выражения были на ее лице: одно равнодушное, холодное, вялое, другое детское и беспомощное, какое придавал ей белый чепчик. Она не слышала, как я вошел, или, быть может, слышала, но не обратила на меня внимания. Я стоял, смотрел на нее и ждал.
Да, мы лучше наших пращуров. Но лучше не сами по себе, а потому, что мы
отцы детей наших, которые несомненно будут лучше и наших пращуров, и нас.
Задумалась я вправду. Новый мир // Ты, королевич, мне открыл. У нас // Не любят так. У нас
отцы детей // Посватают, не спрашивая их, // И без любви друг к другу под венец // Они идут. Я, признаюсь, всегда // Дивилася тому.
Неточные совпадения
Тот путь держал до кузницы, // Тот шел в село Иваньково // Позвать
отца Прокофия //
Ребенка окрестить.
Дети, несчастные их
дети, при жизни
отца и матери уже осиротели.
Г-жа Простакова. Родной, батюшка. Вить и я по
отце Скотининых. Покойник батюшка женился на покойнице матушке. Она была по прозванию Приплодиных. Нас,
детей, было с них восемнадцать человек; да, кроме меня с братцем, все, по власти Господней, примерли. Иных из бани мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о Святой неделе с колокольни свалились; а достальные сами не стояли, батюшка.
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой
отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну
ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
— Я помню про
детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы спасти их; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от
отца, или тем, что оставлю с развратным
отцом, — да, с развратным
отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? — повторяла она, возвышая голос. — После того как мой муж,
отец моих
детей, входит в любовную связь с гувернанткой своих
детей…